«Бабушка, что же ты наделала…» – подумала она и услышала далекий голос сьоррен Элисабет: «Я спасла тебя и твоих детей, дура».

Тело сработало само, как учили: Клер поклонилась и, не поднимая головы, промолвила:

– Счастлива видеть вас, ваше величество.

Когда-то она так приветствовала Малоуна – давно, когда только появилась во дворце. Авриль был не один, за ним толпились люди с лебедем на рукаве, которые приехали с его женой, и Клер обрадовалась, что принцессы Лии здесь нет.

– Здравствуйте, Клер. Рад, что с вами все в порядке.

Эвила смотрела на короля, изумленно приоткрыв рот. Должно быть, не могла понять, как изящная девушка верхом на драконе вдруг стала этим молодым человеком в подчеркнуто скромном черном костюме. Зато Антони среагировал моментально. Выбежав вперед, он выхватил свою серебряную саблю и протянул ее Аврилю.

– Примите мою присягу, ваше величество! – звонко произнес мальчик.

Высокий мужчина в полковничьем мундире, который стоял рядом с Аврилем, удивленно усмехнулся. Авриль смотрел на саблю, и Клер с ужасом видела, как в его глазах плывут золотые искры. Он тоже приворожен. Сейчас она видела это совершенно точно.

– Сколько вам лет, сьор Антони? – доброжелательно осведомился Авриль.

– Шесть, ваше величество. Но я… – Мальчик шмыгнул носом и вдруг сделался не маленьким взрослым, а ребенком, который заблудился во мраке. – Я уже могу присягать за себя и за своих родных.

– Дом Волка присягает тебе, – негромко заметил полковник. – Вернее, то, что от него осталось.

– Дом Волка умер вместе с Малоуном и больше не восстанет, – откликнулся Авриль, не сводя глаз с мальчика. – Что ж, сьор Антони, я слушаю вас.

Мальчик откашлялся. Клер с любовью и болью в сердце подумала, что он вырос. Вырос и стал взрослым. Ее охватила тоска. Должно быть, Аврилю все это казалось смешным: шестилетний ребенок, который спасает свою семью, присяга, игрушечная сабля…

«Нет, – тотчас же сказала себе Клер. – Он знает, что такое спасать жизнь своим родным. Он делал это десять лет».

– Клянусь верно служить вам и вашему дому, – произнес Антони, и Эвила негромко всхлипнула. – Клянусь быть защитником и поддержкой вам, вашей жене и наследникам, пока Двое не призовут меня. Прошу вас, государь, сделать меня вашим Первым всадником.

Авриль прикоснулся к сабле и серьезно ответил:

– Принимаю вашу присягу, сьор Антони. Вы смелый молодой человек, я это понял, когда вы заглядывали в зубы Полуденному Ужасу.

Клер почувствовала, как страх, который парализовал ее, отступает. Ее Антони, ее мальчик… По щеке побежала слеза, но Клер не сразу поняла, что заплакала.

– Также признаю вас главой нового дома Дарангвара, – продолжал Авриль. – Дом Ретерфорд моей милостью получает мак на своем гербе и сердолик в качестве камня.

Антони зарделся от удовольствия. Возможно, он не до конца понял, что сейчас действительно спас мать и сестру, но Клер это поняла. Все в ней дрожало от любви и благодарности, она плакала и молилась и сама удивлялась тому, насколько спокойным оставалось ее лицо. Интересно, что скажет Эдвард, когда узнает, что его сын присягнул тому, кто лишил его короны?

Должно быть, решит, что поступил правильно, когда отказался взять их с собой. И скажет, что Клер продалась южной девке сама и продала детей.

– Маки! – воскликнула Эвила.

Авриль улыбнулся; глядя на Эвилу, нельзя было не улыбнуться, она всегда была мила, даже в своих шалостях, – но за этой улыбкой Клер ощутила холод.

Она не сразу поняла, что осталась с Аврилем наедине. Служанки куда-то увели детей и вот они стоят совсем рядом, и цветочный звон наполняет уши так, что становится больно дышать.

– Вы все отдали ее высочеству, – прошептала Клер.

Авриль кивнул.

– Да. Все до крошки. Я хотел, чтобы она выжила. Ну и что же мы будем с этим делать, Клер?

Смотреть на него было страшно – страшно и сладко. Клер отвела глаза, принялась внимательно разглядывать брошенного солдатика на полу. Надо отвлечься, надо не представлять, как Авриль сейчас протянет руку и медленно проведет пальцами по ее шее там, где пульсирует жилка.

– Я не знаю, – откликнулась она. – Раньше вас берегла магия Черной матери Глевы, но теперь…

Авриль взял ее за подбородок, заставил Клер взглянуть себе в лицо. Какое-то время она ничего не видела, кроме его глаз, в них клубилась ледяная тьма. Он ведь совсем не добр, этот Авриль Тисон, он просто всегда делает то, что должен. То, что разумно. Разумно было принять детскую присягу ее сына и польстить Морису Харшу, дав его дочери и внукам собственный дом и честь, – и он это сделал. А мог бы зарезать всех троих и не особо печалиться по этому поводу.

– Чувства можно контролировать, – сказал Авриль. – Это единственная проблема?

– Не знаю, – прошептала Клер. – Не знаю, я никогда и никого не привораживала.

– Тогда узнай. – Авриль едва заметно улыбнулся. – Кто из нас внучка могущественной ведьмы, ты или я?

– Узнаю, – кивнула Клер. – Я… я все узнаю, ваше величество. Спасибо вам.

Он убрал руку, отступил в сторону. Клер поняла, что наконец-то ожила, что снова может видеть, слышать, дышать. В висках стучало, ноги подкашивались; Клер сцепила руки в замок, чтобы не броситься к этому мужчине в подчеркнуто скромном костюме. Если бы могла, она сняла бы перед ним не платье – кожу.

В конце концов, почему бы и нет? Они просто залечат рану, которую им обоим нанесли из лучших побуждений.

Хватит. Надо взять себя в руки. Авриль прав: чувства можно контролировать.

– Я слышал, у вашего отца есть дом в Ливендоне, – негромко произнес Авриль. – Уезжайте туда. Прямо сейчас. Теперь он ваш.

Да, у Мориса Харша был столичный дом, отец обставил его с пышностью, не уступающей королевскому дворцу. Клер с детьми была там только один раз, когда отец приехал в Ливендон, и час, проведенный в гостях, измучил ее до крайности. К перилам не прикасайся – поцарапаешь. В это кресло не садись – помнешь обивку. Вазу не трогай, останутся отпечатки. У отца будет траур, когда он узнает о королевской воле.

– Благодарю вас, ваше величество, – кивнула Клер. – Мы уезжаем.

Когда Авриль вышел, снаружи раздалось хриплое карканье. Клер обернулась к окну и увидела ворона, сидевшего на кленовой ветви. Перья на его груди топорщились – совсем недавно там была рана, оставленная королевской пулей.

– Привет, – негромко сказала Клер. – Думаешь, это ты спас нас?

Ворон каркнул, словно ответил: «Да, долг платежом красен, а я исполнил свой долг. Как думаешь, долго ли вы так продержитесь с моим человеческим братцем? И что король Стиос сделает с вами обоими?»

«Я жива и мои дети живы. Я справлюсь», – подумала Клер.