– А если он сейчас у Ирины? – спросил Грег.

– Не думаю, – ответил Шибаев, не глядя на него… – Вряд ли…

Он с силой надавил на красную кнопку ободранного звонка на знакомой двери. Оглянулся – улица пуста. Машина Грега стояла в двух кварталах от дома Ирины. Мигнул белесо глазок – человек с той стороны подошел бесшумно и теперь рассматривал Шибаева. Он открыл рот для приготовленной заранее фразы, но этого не понадобилось, так как дверь распахнулась. Ирина даже не спросила, что ему нужно. Она стояла на пороге, заспанная, нечесаная, опухшая, в красном атласном халате поверх линялой ночной сорочки. С кроваво-красными ногтями на пальцах босых ног. Она молча смотрела на Шибаева, держась одной рукой за дверь, словно боялась упасть. Он шагнул вперед, и она посторонилась, впуская его. Вид Ирины поразил его – она, казалось, постарела лет на двадцать. Но и успокоил – значит, одна. Дверь захлопнулась, и он оказался в тесной прихожей, как в мышеловке.

Ирина, не произнеся ни слова, потащилась на кухню. Шибаев последовал за ней. Горы немытой посуды, мятые бумажные полотенца на полу. Она словно не замечала его присутствия. Но, оказалось, все-таки заметила и попыталась прибрать хоть немного – спихнула грязные чашки в мойку, – жалобно звякнуло стекло. Грузно опустилась на сразу осевший белый пластиковый стул. Встряхнула головой, откидывая назад нечесаную гриву рыжих волос. И только сейчас взглянула Шибаеву в лицо. Спросила:

– Закурить есть?

– Не курю, – ответил он. – Бросил.

Персона Ирина снова удивила его. Вместо скандальной бабы, которую он знал, перед ним сидело скукоженное потухшее существо. Кажется, без оружия. Он скользнул взглядом по отвисшим карманам ее халата – не похоже, что она таскает пистолет в них. Она даже не спросила, что ему нужно. Сидела, понурившись, уставившись в какую-то точку на полу. Казалось, она забыла о госте. Шибаев достал из шкафчика кофе – помнил, где она его держит, – джезву. Насыпал от души, долил воды из-под крана. Ему почудилось, что она шевельнулась, и он резко обернулся – Ирина вполне способна пырнуть ножом в спину. Но нет, она смирно сидела на стуле, по-прежнему уставившись взглядом в пол. Когда кофе вскипел, он налил его в чашку, пододвинул к ней.

– Чего надо? – спросила вдруг она. Похоже, проснулась. – Что ты все ходишь, душу мне рвешь? – В ее голосе не было враждебности, а только тоска.

– Пей, – ответил он. – А потом поговорим.

– Не буду я с тобой говорить, неужели не понял? Ваши разборки меня не касаются. – Она отпила глоток, обожглась и резко втянула в себя воздух. – Господи, – почти простонала, – как мне все осточертело, если бы ты только знал! Нет у меня жизни… Мама умерла, пока я здесь с Виточкой… Потом Виточка… А я осталась. – Она снова отпила кофе. – Зачем, не знаю.

– Прах твой родственник? – спросил Шибаев.

– Я жила с его братом, – ответила она. – Его убили, а Прах уехал. Виточка заболела, и Костик обещал помочь. Он и с визами нам помог. Я не верила, что она умрет, до самого конца надеялась. Все маме звонила, говорила, будто Виточка поправляется, что все будет хорошо, скоро вернемся домой… Она радовалась, а однажды не ответила, раз не ответила, другой… Я звоню соседке, а она говорит, мама в больнице – инсульт. А я не могу помочь. Виточка тоже в больнице, а я лежу без сна и представляю, как умирает мама… одна, только соседка ее навещала… Как ей бедной было страшно. А когда умирают дети – еще страшнее. Она же была всегда такой здоровенькой. Я надеялась, как я надеялась! – Она напряженно смотрела на Шибаева сухими глазами, словно надеясь услышать от него какие-то слова. – И ничего, ничего нельзя сделать! Врачи сказали, не нужно мучить, вы молодая, у вас еще будут дети… Она была как ангелочек, ласковая, нежная. Я смотрела на нее и думала, неужели это мое чудо? Нянечка еще там, дома, как-то сказала, что такие долго не живут, их забирают на небо. Тогда мне впервые стало страшно. – Она замолчала, потом спросила, поднимая на него взгляд: – У тебя есть дети?

– Есть, – ответил Шибаев. – Сын.

– Береги его… – Она говорила монотонно, сдавленным голосом и, самое страшное, не плакала. Только жилы напряглись на шее.

– Ирина… – начал Шибаев.

– Послушай, – перебила она, – уйди, а? По-хорошему. У меня никого нет, кроме Костика. Он моя семья. Мне плевать на то, что он сделал, понимаешь? Это ваши проблемы. Уходи.

– Ирина… – снова начал он. – Я говорил с доктором Горбанем. Он убедил вас отказаться от повторной операции, знаете, почему? Потому что Прах отказался платить…

– Не верю, – сказала она. – Костик не мог отказаться. Костик все для меня сделает.

– Слушайте, – он вытащил из кармана крохотную блестящую вещицу, щелкнул кнопкой.

Бархатный голос доктора Горбаня заполнил кухню: «Адвокат спонсора действительно информировал меня, что раз повторная операция, скорее всего, нецелесообразна, то его клиент не будет ее оплачивать. А потом принес письмо от матери…»

– Он убедил вас написать это письмо, – Шибаев ткнул ей медицинскую карту, раскрытую на последней странице.

Ирина, сосредоточенно слушавшая откровения Горбаня, взяла папку, стала перебирать разноцветные бумажки. Она внимательно рассматривала каждую из них и разглаживала ладонью И вдруг заплакала беззвучно. Воцарилось молчание, только раздавались тихие всхлипы Ирины…

– Ирина, вы понимаете, что Прах вас кинул? – спросил Шибаев. – Он не захотел рисковать деньгами.

Она, словно не слыша его слов, продолжала перебирать бумаги, внимательно прочитывая каждую. Слезы струились по ее лицу, она по-прежнему не издавала ни звука.

– Ирина, вы меня слышите? – Он положил руку на ее плечо. Она высвободилась из-под его руки, даже не взглянув на него. Гладила ладонью собственное письмо, словно заново переживая события годовой давности. – Ирина, где он живет? – спросил Шибаев, уже теряя надежду достучаться до нее. – Если бы не он, кто знает… может, ваша девочка была бы жива… всегда есть надежда.

Шибаев был противен самому себе. Ситуация была мерзкая, он чувствовал себя вывалявшимся в грязи. Прав Грег. А он, Шибаев, хреновый психолог. Он поднялся. Протянул руку к диктофону, но передумал, постоял минуту, глядя на Ирину, и пошел из кухни. Вряд ли она заметила его уход. Никогда еще Шибаев не видел такого сломленного человека…

– Ну что? – спросил Грег. Он, уютно устроившись в машине, слушал джазовую музыку.

– Ничего, – ответил Шибаев. – Ты был прав.

– Она тебе не поверила?

– Не знаю. Я даже не уверен, что она меня услышала. Она совсем плохая, Грег. Накачана не то алкоголем, не то наркотиками.

– И что теперь? – спросил Грег.

– Не знаю. Ты звонил Юрику?

– Юрик на посту. Ты думаешь, она позвонит?

– Не знаю. Если не позвонит, то дело швах. Думаю, позвонит, захочет спросить. Надеюсь…