– Пустите, падлы! – скрежетал зубами Костоправ. – Бомбу с фитилем и бомбарду вам в зад, хренодолбы долбохреновы! Чтоб вы всю жизнь иглоносов рожали, мрази! Русским языком же сказано, мля: гонцы мы!

Для пущей убедительности лекарь добавил еще несколько хлестких ругательств. Увы, русский язык, даже во всем его красочном многообразии, рыцари Святой Инквизиции не очень уважали.

А может, всех посланцев, прибывающих к Верховному Магистру, здесь теперь принято встречать подобным образом? Военное время все-таки…

Перед гонцами, в одночасье ставшими пленниками, присел на корточки давешний начальник башенной стражи. Одной рукой он придерживал висящие поверх нагрудника бинокль и пистолет-пулемет, в другой был шлем: теперь рыцарь не только поднял забрало, но и вообще снял свой железный горшок. По-птичьи склонив голову к плечу, Инквизитор весело разглядывал лежавших на полу людей.

Белобрысые, взмокшие под шлемом волосы, радушная улыбка от уха до уха, насмешливый взгляд…

– Твою м-мать! – с чувством выдавил Костоправ.

Да уж, неприятная встреча. Виктор тоже узнал крестоносца. Брат Фридрих! Общительный улыбчивый палач при посольстве Святой Инквизиции. Они уже имели сомнительное удовольствие общаться с ним на Соловках. Но где те Соловки и где Андоррская Цитадель? Кто бы мог подумать, что пыточных дел мастер, оставленный братом Себастьяном в поморской крепости, так некстати окажется здесь?

– Приве-е-ет! – доброжелательно и жизнерадостно протянул белобрысый. – Добро пожаловать, друзья! Рад снова видеть вас в полном здравии, хотя и не в полном составе. Мое почтение, дамы, – отвесив галантный кивок Костянике и Змейке, крестоносец снова повернулся к мужчинам-пленникам. – С вашим спутником что-то случилось?

«Это он о Василе», – понял Виктор. И устало посоветовал:

– Заткнулся бы ты, а?

– Чурка белобрысая, – добавил от себя Костоправ.

– Ах, все-таки случилось, – брат Фридрих не заткнулся и даже не обиделся, но посерьезнел и почти искренне посочувствовал. – Вот беда-то! Примите мои соболезнования, друзья. Да, тяжелые сейчас времена. Опасные. Не всегда совместимые с жизнью.

Он огорченно покачал головой. И снова улыбнулся:

– Но зато, я вижу, вы обзавелись милой подругой…

Виктор покосился на лежавшую чуть поодаль Костянику. Во время схватки с ее глаз сползла черная повязка, и теперь девушка жмурилась изо всех сил. Вот только смысла в этом уже не было никакого. Проклятый Фридрих знал, кто они и кто она. Палач-Инквизитор, конечно же, видел красные глаза Костяники. Еще тогда, на Соловках.

– Очень необычной подругой. Признаюсь, когда я заметил вас в бинокль, то не смог угадать, кто с вами приехал. А тут такая приятная неожиданность. Сюрприз-сюрприз, что называется…

Белобрысый болтал без умолку. Как явствовало из его слов, Инквизиторы раскусили «гонцов» уже давно. Трехбровый с самого начала знал, кого ведет к Магистру, и стража его преподобия знала, кого принимает. И на спасительный Крестовик уповать уже не стоило.

– Дед Федор тоже здесь? – спросил Виктор. Честно говоря, он бы не удивился, если бы так и было. Раз брат Фридрих сам добрался до Андорры, он вполне мог притащить с собой и старейшину Соловецкой общины.

– Старик-помор? – белобрысый Инквизитор выразительно поднял брови и развел руками. – Вообще-то мой путь был долгим и опасным. Сначала – морем с викингами. Потом – через германские земли. Потом – через французскую Скверну с небольшим отрядом сопровождения. Я вез сюда важные вести, и старик оказался бы обузой. К тому же самое главное, что помор знал, он мне рассказал. Нет, он не здесь. Он уже в лучшем мире. Или в худшем. Наверное, все-таки в худшем. Бедняга так и не приобщился к благодати Черного Креста.

Возле Фридриха присел трехбровый.

– Это точно они? – спросил он по-русски, явно с таким расчетом, чтобы гонцы-пленники тоже поняли его слова и до конца уяснили свое незавидное положение.

– Онее не бывает! – энергично кивнул брат Фридрих.

Шутник, туды ж его…

– Тогда хватит болтать. Его преподобие ждет.

Это был конец. И не предпринять отчаянную, хотя и безнадежную уже попытку освободиться было нельзя.

Предприняли. Костоправ и Виктор дернулись одновременно. Яростно забилась в руках Инквизиторов Змейка. Только Костяника благоразумно не стала вырываться. Хотя именно у нее, как у обладательницы не по-человечески гибких суставов и верткого тела, шансов выскользнуть было больше, чем у других. Но беда в том, что без других она с этой башни все равно никуда бы не делась. Да и с другими шансов почти не было.

Крестоносцы не дали подняться никому.

Безоружные и прижатые к полу, пленники ничего не смогли сделать. Лишь ревущему, словно быконь на случке, Костоправу каким-то чудом удалось раскидать двух Инквизиторов из навалившейся на него троицы, но белобрысый палач и трехбровый рыцарь вовремя пришли на помощь оставшемуся крестоносцу. Виктор сумел извернуться и отпихнуть в сторону одного башенного стражника, однако с двумя другими совладать не смог.

Девчонок рыцари удержали и так, а вот Виктора и Костоправа Стрельцы приласкали прикладами. Причем хорошенько так приласкали: Виктор потерял сознание. Последней его мыслью была мысль о том, что для этого, наверное, с них и снимали шлемы. Чтобы проще вырубить, если «гонцы» начнут дергаться.

Он очнулся оттого, что болела ушибленная голова и ныли запястья заломленных за спину рук. Сразу стало понятно: руки связаны, причем крепко, профессионально и на совесть.

Взгляд вправо, влево… Рядом лежали Костяника, Змейка и Костоправ. Тоже со связанными руками. Лекарь, по лицу которого растекались аж два кровоподтека, видимо, получил, что называется, с добавкой и в себя еще не пришел. Девушки, которых скрутили без избиения, были в сознании. Костяника больше не жмурилась. Незачем. Она молча смотрела перед собой красными глазами.

Их бросили у стены, до потолка расчерченной узорами из ровных черных крестиков. На потолке – тоже крест. Один, но большой.

Это была явно не темница. Застенки для узников так не расписывают. Да и слишком чисто здесь для узилища. Чисто и светло, хотя узкие окна-бойницы плотно закрыты изнутри большими щитами.

Может, замковая часовня?

Виктор огляделся еще раз. Просторная комната. Мебели мало. Под потолком светила слабенькая электрическая лампочка, по углам – свечи в подсвечниках. Еще одна свеча горела на широченном столе, рядом с выключенной настольной лампой. Возле стола возвышалось массивное кресло с высокой спинкой. В дальнем простенке стоял сейф. Большой, ржавый. Тяжелый: видно было, как ножки продавили потемневшие от времени струганые доски пола.

За сейфом на небольшом возвышении лежал знакомый уже Виктору ларец. Орденская святыня. Ковчежец. Над ларцом висело треснувшее зеркало. Перед Ковчежцем на коленях стоял Инквизитор. Черный крест на плаще, рыцарский меч на перевязи, лоб прислонен к гладкому боку ларца.