class="p1">Что мы стали писать в том блоге? О, не помню точно: без сомнения, какие-то глупости. О себе я не писала ничего – для этого я вела дневник. Но я помогала Беа начинять ее вранье метафорами, и она с фанатизмом каждый день включала папин компьютер и разбавляла свои выдуманные секреты фотографиями.

Поначалу она брала снимки, которые делала ее мать, но потом в подавляющем большинстве случаев – моего авторства. Благодаря щедрым денежным вливаниям адвоката Россетти она снова начала ходить к парикмахеру раз в три дня и покупала новые платья специально для того, чтобы позировать перед «Контаксом», взятым у моего отца, и командовать: «Сосчитай до трех и увековечь меня!» Мало того: она еще и к фотографам Т. обращалась, чтобы снимали ее на пляже и в студии, в бикини и в вечерних платьях. А те всякий раз столбенели, если она просила их не проявлять пленку, а записать все на CD.

Мы тратили целые часы, чтобы обработать их и загрузить на «Беа и Эли». Наш блог никто не посещал, посты оставались без комментариев; если кто и заходил случайно, то обычно спрашивал: «Почему только Беа на фотографии? Где Эли?» или: «Эли, что ты любишь читать? Как ты можешь дружить с такой курицей?» Сейчас, конечно, поверить уже невозможно, но, когда блогинг только начал завоевывать популярность, эта территория была не для таких, как Беа, а для таких, как я. Те, кто бродил по сети в 2003-м, увлеченные не красотками и нарядами, а писательством или другой серьезной сферой деятельности, как мой отец например, испытывали потребность делиться своей страстью, исследовать, дружить. Их целью было открывать что-то новое, а не демонстрировать себя.

Блог Беа и Эли был практически обречен на провал. Однако воодушевление Беатриче не угасало.

Напротив, она словно родилась заново. Лекарство было найдено, и оно действовало. Ее не волновало число посетителей, не волновали обвинения в нарциссизме, временами разбавлявшие молчание. Экран пленил, завораживал ее, и она словно вела с ним секретный диалог. Все это казалось мне тогда непонятным и смешным, да и сегодня я с трудом ее понимаю. Она искала свою мать? Или себя? Та Беатриче, которую я старалась всеми силами потопить, не давая ей заглянуть в органайзер, пичкая русскими романами и культовыми фильмами, несмотря ни на что, выплывала на поверхность?

Только мы с отцом могли наивно полагать, будто это совершенно безобидное времяпрепровождение. А не смертельное оружие.

Чтобы завоевать весь мир, достаточно было лишь подождать, когда на смену блогам придет нечто менее похожее на старые журналы. Когда технический прогресс поравняется с Беатриче.

«Как стать Беатриче Россетти?»

Тренироваться пятнадцать лет.

* * *

Однако вернемся на минуту в тот день, когда был основан наш блог. Из папиного кабинета мы вышли только поздно вечером. Беатриче, вся на взводе, закрылась у себя и говорила по телефону с Габриеле. Через час с чем-то прибежала ко мне и заявила:

– Мы снова вместе. Идем к нему на Феррагосто, Лоренцо тоже приглашен.

И тут, несмотря на блог Беа и Эли, разворачивается одно из самых прекрасных моих воспоминаний. Я даже спрашиваю себя: «Как это вообще возможно, что все закончилось так, как закончилось?» Весь следующий день мы, намазанные маслом, провели на мысу, развалившись на солнце, точно два тюленя. Мы обгорели. Вернувшись домой, бродили по квартире топлес, набрызгавшись противоожоговым средством, а папа пытался не смотреть на нас. Спать было невозможно. Наутро, пятнадцатого, мы сразу же начали приготовления: маски, примочки, всякие процедуры. Отцу на несколько часов был закрыт доступ в ванную. Мы заперлись внутри, и Беа в равной мере занималась и своим телом, и моим, намереваясь вернуть былой лоск. Мы делали маникюр, выщипывали брови, толкались в ванне, стоя бок о бок и проводя губкой по лопаткам, по ягодицам, под мышками.

В восемь вечера мы наконец оседлали свои скутеры и вылетели на набережную. Лавируя между автомобилями, заезжая на тротуары, мы мчались, обгоняя всех. Беа впереди, я за ней. Заново выпрямленные волосы вихрем кружились вокруг ее плеч. Я видела ее голую спину и поглядывающие на меня глаза в боковом зеркале. Давила на газ, безуспешно пытаясь ее догнать. Казалось, жизнь навсегда превратилась в гонку.

Добравшись до пьяццы Паделла, мы оставили скутеры внизу и взлетели на девять лестничных маршей, прыгая через две ступеньки. Мы столько времени питались одной смертью и теперь были страшно голодны. Дверь была открыта. На кухне мы увидели Сальваторе, Габриеле и Лоренцо – в шортах и с голым торсом. Стол ломился от винных бутылок, на плите раскрывались мидии. Это был наш день – Феррагосто. Мы с Беатриче сняли обувь, платья и в одних купальниках побежали к нашим парням.

Поначалу нам с Лоренцо было странно целоваться в их присутствии; думаю, они испытывали то же. Мы еще ни разу не встречались все вместе, и, по правде говоря, сложно было бы найти двух столь же непохожих людей, как Лоренцо и Габриеле. Тем не менее они уже, похоже, подружились, да и вина было вдоволь: хватило двух бокалов, чтобы мы с Беатриче забыли о стыдливости.

Помню, как перед ужином я высунулась в окно, выходившее в гавань. Тут, в старом городе, все окна были распахнуты, везде горел свет, на кухнях и балконах стояли накрытые столы. Несколько детей бродили по крышам между развешанными простынями, стоящие кружком женщины обмахивались фартуками, незнакомые друг с другом семьи выносили стулья и общались. Я перевела взгляд на порт, на пирсы, где мама с Никколо три года назад искали травку. И поняла, что нет больше ни их призраков, ни моей ностальгии. Теперь я принадлежала этому городу.

Раздался звонок домофона, и я вернулась назад. Пришла Сабрина, девушка Сальваторе, которая работала в универмаге и которой было за тридцать. Старуха по нашим меркам. Она нас тут же невзлюбила, меня и Беатриче, и было за что: пьяные, нахальные эксгибиционистки. Мы проводили кубиком льда между грудей, чтобы повеселить парней; притворялись, будто спадает верх купальника, незаметно ослабив перед этим завязки. Идеи принадлежали Беатриче, я лишь попугайничала. Ходила за ней хвостом, опьяненная нашей схожестью.

Посреди ужина Беатриче с Габриеле поднялись из-за стола. Даже не пытаясь ничего объяснить, закрылись в его комнате. Я тоже встала, глядя на Лоренцо, и отправилась в ванную, а он за мной. Потому что настоящая, полноценная дружба включает в себя и такое: одновременно заниматься любовью через стенку.

И вот тогда-то, глядя на зеленую плитку, я подумала: как хорошо было бы остаться в Т. навсегда и никогда не заканчивать школу! Если в эту ночь мы обе забеременеем и потом выйдем