никто мне не достается. Противников осталось в половину меньше, чем нас, и все шарахаются от меня в пользу других кандидатов. Даже обидно. Я стою посреди зала, держа дубину наготове, но никто не решается подойти. Их глаза избегают моего взгляда, они нервно оглядываются, выбирая менее грозных соперников. Паркет под ногами слегка скрипит, и музыка снова наполняет зал, но теперь для меня этот танец лишён смысла.

За Светой и Саей я и так все время следил, на всякий случай. А сейчас моей супруге в противники достается второй друг Исао, и поэтому я вдвойне внимателен.

Чихуястреба навоз! Засранец оказывается физиком, и он не стесняется нагревать каналы. Я замечаю это еще до столкновения урода со Светкой. Ну скоты же! Со мной не получилось справиться, так решили напасть на мою жену!

У меня есть доли секунды, чтобы принять решение. И я выбираю единственный правильный вариант. Вскидываю окровавленную дубину…

Глава 25

Навстречу приключениям

Накалив каналы, физик накидывается на Свету. Японец совсем не сдерживается при замахе, будто дерется не против барышни, а состязается с таким же перекачанным быкуном.

Вот же скотина! Ладно, нападать на меня, но на моих женщин⁈ Этим вы подписали себе смертный приговор, бесхребетные Сасаки.

Я мог бы прихлопнуть этого отморозка в одно мгновение, но даю своей жене шанс проявить себя. Единственное, что я делаю — только лишь подбавляю ей энергии через кольцо, ну и вскидываю свою дубину, чтобы в случае чего в любой момент прийти на выручку. Но вообще я верю в Светку. Она далеко не мягкий хлебушек, да и заранее знала о подставе Сасаки.

Блондинка не разочаровывает. Без резких блоков, она ловко отводит дубину в сторону по касательной, и вся сила удара уходит в пустоту. Физик открывается и получает хлесткий удар по ребрам. И всё должно было бы уже закончиться: Светка выиграла па, физик выбывает. Но скотина решает снова замахнуться на глазах у всего зала. Некоторые зрители уже начали подозревать неладное, а теперь всем становится очевидно, что физик совсем потерял рассудок. Любой сканер обнаружит активированную энергосеть, и второй замах явно не по правилам.

И вот здесь уже не вытерпела моя гордость! Это уже совсем борзота! Ну, всё, достали!

— Судья! Это нарушение! — поднимаются крики. — Русская графиня победила!

Кто-то начал требовать справедливость. Но сам я никого уже не слушаю. Раз судья танца не умеет оперативно одергивать нарушителей, мне придется сделать его работу. Да так хорошо сделать, что в следующий раз никто уже не повторит подобной выходки.

Быстрый бросок дубинки сопровождается одновременной активацией Дара магнетизма. Железка превращается в массивную пулю, и в ту же секунду череп физика разлетается в клочья. Мертвое тело продолжает двигаться. Второй замах происходит по инерции уже после смерти, но энергия ударных каналов иссякла, и удар получается слабым, как у первоклассника. Светка без труда отбивает его, и труп валится на многострадальный паркет.

Музыка обрывается, аристократы с изумлением смотрят на мертвеца. Безмолвная тишина затягивается.

— Это нарушение! — кричит Такаши Сасаки. — Господин Нобунага, вы сами всё видели! Гость Кимадзаро убил Есиро Кобиджи!

Многие гости оборачиваются на Кацу Кимадзаро, ожидая, что он заступится за меня. Но Кацу хранит молчание, бесстрастно скрестив руки на груди. Наследник Сасаки явно решил, что ему нечего добавить. И правда, все видели, что на самом деле произошло на паркете.

— Верно, видел, — спокойно кивает лысоватый японец во фраке. Несмотря на лысину, он очень молод — нет и тридцати. Как говорил Кацу, Ода Нобунага рано стал дайме, но хватка у него, мол, поистине княжеская. — Видел, что Кобиджи нарушил правила и покушался на жизнь русской графини. Гость Сасаки поступил как должно мужу — заступился за супругу. Кобиджи умер как пес, потому что в последние минуты и жил как пес.

Мои перепончатые пальцы! Лучше бы и я не сказал. Черт, а мне нравится этот лысый парень.

Слова Нобунага произвели эффект лавинообразного камня. Зал закипел бурной светской жизнью, и гости загомонили между собой с новой энергией. О «танце дубин» тут же забыли. Слуги быстро убрали следы на паркете, и пары снова закружились в вальсе. Скрипки запели, рояль заиграл, и пространство наполнилось звуками музыки и смеха

— Молодец Светка, — улыбаюсь я блондинке, пока мы с ней и Саей возвращаемся к Лене с Камилой. — Увернулась от физика.

— Знаешь, я бы от второго удара ушла, — задумчиво роняет Света. — И ты это прекрасно знал, но всё равно вмешался, Даня.

— Ага, — не спорю я, между тем внимательно посмотрев на блондинку. — Есть предположения почему?

— Да без «б», — криво усмехается она, слегка наклонив голову и поправив выбившуюся прядь волос. — Второй замах физика все видели, и ты как глава рода не мог позволить, чтобы люди видели, как кто-то смеет безнаказанно покушаться на твоё.

Сая посмотрела на меня, округлив глаза. На мгновение её лицо словно замерло, обрамленное гладкими, темными прядями волос. Я же перевожу взгляд на Камилу с Леной.

— Что это со Светкой? — удивляюсь. — С каких пор она не только дерется, но и логически рассуждает?

— Мой мужжж, — тут же зашипела блондинка, а остальные жены сдержанно захихикали. — Я вообще-то не тупая. На тупой бы ты не женился.

— Что правда, то правда, — смеюсь, заглядывая в её глаза. — Мои жены не только самые красивые, но и самые мудрые женщины на свете, — специально рассыпаюсь в комплиментах. Это срабатывает: Светка сразу сменяет гнев на милость, заулыбавшись от уха до уха, её щеки слегка порозовели. Камила и Лена, стоящие рядом, тоже не остаются равнодушными — гордо выпячивают груди. Хм, а рогогорское молоко не только мне на пользу пошло.

Тут-то меня и находит Кацу Кимадзаро.

— Господин Данила, Нобунага-сама просит нас с тобой на личный разговор.

— Очень вовремя, — усмехаюсь. На самом деле, если бы Нобунага мной не заинтересовался бы, я и сам вывел бы его на беседу. С Сасаки надо кончать. Сегодня у меня еще была слабая надежда с ними договориться, но они своей выходкой сами подписали себе смертный приговор.

Проходим через широкий коридор, украшенный старинными картинами и позолоченными рамами, и попадаем в просторный кабинет. В углу для отдыха, в большом кожаном кресле, уже устроился сам лысый Ода.

— Присаживайтесь, господа, — указывает он на