Ее младшая сестра – Сун Мэйлин, невеста Чан Кайши, как утверждают биографы, выделялась среди своих сестер большой самостоятельностью, легко входила в контакт с окружающими, постоянно увлекалась новыми веяниями. За время пребывания в США она настолько американизировалась, что это позволило ей сказать: «Единственное восточное, чем я обладаю, это мое лицо». Мэйлин блистала в высшем свете Шанхая. Окружающие обращали внимание на высокий уровень ее образования и модные наряды. Ее расположения добивалась толпа нетерпеливых и настойчивых поклонников.

Брат Сун Цинлин – Сун Цзывэнь157 являлся видным гоминьдановцем; в разное время он занимал в правительстве ответственные посты.

1 декабря 1927 г. Чан Кайши отпраздновал в Шанхае свадьбу с Сун Мэйлин, причем обряд бракосочетания был совершен в соответствии с христианскими традициями, которых придерживалась семья Сун, а затем повторен в традиционном китайском обряде. Это был третий брак гоминьдановского лидера. Женитьба на Сун Мэйлин укрепила позиции Чан Кай-ши не только в Гоминьдане, но и в Китае в целом. А связи семьи Суна Чарльза открывали двери на Запад, сулили поддержку и помощь со стороны крупного китайского бизнеса.

После разрыва с Советским Союзом и Коминтерном только три члена уханьского правительства решили покинуть Китай, и только эти трое могли по праву называться левыми гоминьдановцами в правительстве Уханя. Это были Сун Цин-лин, вдова Сунь Ятсена, Чэнь Южэнь (Евгений Чэнь)158 и Дэн Яньда159.

Вслед за уходом Чан Кайши с политической арены между Нанкином и Уханем начались усиленные переговоры об объединении обеих группировок. Однако только во второй половине сентября было создано новое национальное правительство, которое без Чан Кайши просуществовало, правда, недолго. В сентябре 1927 г. против Нанкина начал военные действия контролировавший войска уханьской группировки генерал Тэн Шэнчжи. Его наступление удалось остановить только в ноябре, вынудив Тэн Шэнчжи бежать в Японию. Контроль над Уханем перешел в руки лидера гуансийской группировки Ли Цзишэня.

В ноябре – декабре вооруженную борьбу за контроль над провинцией Гуандун и ее столицей против гуансийских войск Ли Цзишэня и Хуан Шаосюна160 вели гуандунские генералы Чжан Факуй и Хуан Цисян161 (поддержанные Ван Цзинвэем, они захватили власть в Кантоне 17 ноября 1927 г.).

Взаимное ослабление соперничавших друг с другом милитаристских группировок в Гуандуне породило миф о легкости и успешности совершения восстания в Кантоне и установления там советской власти.

Следуя этому мифу, Политбюро ЦК ВКП(б) санкционировало предлагавшийся представителем ИККИ в Китае Г Нейманом162 план восстания, считая, что в Китае сохраняется «непосредственная революционная ситуация» и «революционный подъем».

Эти установки питали путчистские взгляды и настроения, охватившие большинство руководства КПК. В свою очередь, представители ИККИ черпали в этих настроениях и соответствующих оценках китайских лидеров, чьей информацией они по преимуществу располагали, аргументы в пользу таких оценок ситуации и рекомендаций по тактике действий КПК.

Подобные взгляды разделяли далеко не все советские представители в Китае. 29 ноября 1927 г. генконсул СССР в Кантоне Б. А. Похвалинский163 (в 1932 г. – начальник сектора

2-го отдела IV управления Штаба РККА) докладывал Л. М. Карахану: «Курс на немедленное восстание ошибочен, ибо на захват и организацию власти в Кантоне сил у партии нет. Попытка же восстания может привести, кроме бесцельной резни, только к ликвидации теперешних переворотчиков (имелась в виду группировка Ван Цзинвэя – Чжан Факуя. – Авт), которая, несмотря на свою реакционность, является обособленной группой в Гоминьдане, судьба которых и так сомнительна в борьбе против стягивающегося вокруг них гуансийского кольца».

11 декабря в Кантоне началось восстание рабочих, к которым присоединились солдаты учебного полка. На следующий день весь город был в руках повстанцев. Созданное народное правительство Кантона (Совет народных комиссаров) во главе с коммунистом Су Чжаочжэнем164 приняло декреты об аннулировании неравноправных договоров, о безвозмездной передаче крестьянам помещичьей земли, введении 8-часового рабочего дня, создании из рабочих дружин частей Красной армии.

В момент восстания произошло то, что происходило всегда в подобных случаях: противоборствовавшие стороны временно объединились – Ли Цзишэнь прекратил боевые действия против Чжан Факуя и направил части подчиненного ему генерала Ли Фулиня, против восставшего города. То же сделал и Чжан Факуй, повернув часть своих войск на Кантон. 13 декабря войска Ли Фулиня, переброшенные на судах под английским флагом, захватили столицу Гуандуна. Началась кровавая расправа над восставшими. В течение трех дней было казнено семь тысяч человек.

Часть повстанцев сумела уйти из города и соединилась с партизанскими отрядами.

Необходимость консолидации сил для противостояния и продолжения борьбы с северными милитаристами побудила лидеров Гоминьдана пойти на компромисс для создания дееспособного правительства и военного командования. После переговоров с лидерами различных группировок, проведенных в декабре 1927 г., Чан Кайши вновь занял в январе 1928 г. пост главкома НРА и председателя Военного совета.

Так ли был неизбежен разрыв с Гоминьданом? Чан Кайши являл собой противоположность генералам-милитаристам, он был партийным генералом, главнокомандующим армией, ядро которой было создано с помощью советских инструкторов и на советские деньги. Военные и политические специалисты, советская помощь были не просто нужны Чан Кайши, а жизненно необходимы. Он же был вынужден от всего этого отказаться, как представляется, не только из-за идеологических мотивов, но и из-за того, что ему не оставили, как он совершенно справедливо полагал, другого выхода. Чан Кайши не предвидел всех последствий такого шага, да и просчитать их было тогда невозможно.

А последствия эти таковы: многолетняя кровопролитная гражданская война все с теми же врагами, которые время от времени становились союзниками, – с бывшими попутчиками по Северной экспедиции, с бывшими соратниками по Гоминьдану и, наконец, с бывшими боевыми товарищами – китайскими коммунистами, создавшими Красную армию в освобожденных районах.

Благодаря той помощи, которую в течение нескольких лет оказывали Советский Союз и Коминтерн Южному Китаю в различных областях партийного, военного и государственного строительства, а в последующем – политической и финансовой поддержке Америки, заменившей СССР, Чан Кайши оказался «на плаву». Нанкинское правительство стало правопреемником пекинского, получив право выступать в этом качестве на мировой арене, но никак не в своей стране. А Чан Кайши всю свою ненависть обратил на КПК и китайскую Красную армию, на Советский Союз. В первой половине 30-х годов во имя уничтожения коммунистов он готов был смотреть сквозь пальцы на японскую агрессию. Чан Кайши не сумел выступить в качестве компромиссной фигуры, примирителем и объединителем враждовавших группировок. Ему так и не удалось добиться ликвидации политического хаоса в стране, прекращения «войны всех со всеми».