пару минут, пусть и вооруженную, дал прийти в себя. Даже небрежно заданные вопросы… зачем? Он сам прекрасно знает ответы, но занять, отвлечь, заставить забыть, как груда мускулов, плюясь в визор, стучит её телом о пол, превращая винтовку в обломки и угрожая нарушить изоляцию кристаллов на спине?

Да, наверное, так и есть.

Либо… для него всё происходящее очень близко к тривиальности.

Как Кейн всегда говорил: «Знать и понимать — это разные вещи». Кристина многое знала, как в случае с порталами, но просто не придавала значение тому, что Резонанс не просто закрывает портал, а уничтожает целый мир. Другой мир. Отрывает от Сердечника, заставляет улететь в Пустоту. Сгинуть. Вместе со всеми своими обитателями, животными, насекомыми, микробами.

Это она сейчас тоже, наконец-то, прочувствовала.

Хоть бы забыть.

Они идут тихо по полутемному коридору на свет в конце, подошвы пружинят о мягкое. Тут… роскошно. Ковры высокого качества, гобелены, магические факелы, в которых горит совершенно нежаркий белый огонь. Дорогое удовольствие. Бытуют слухи, что так гореть может только мана, а не сырая магия, Кристина им не верит. Простолюдины запросто могут поднять бунт, если узнают, что их ежедневный налог просто сжигается. Тем не менее, воровать факел она не будет… ну хотя бы потому, что на неё точно сегодня хватит страшных откровений.

Конец коридора оказывается еще одним спуском вниз. Супруг шепотом просит её покараулить, а сам, смешно семеня, отправляется назад, открывать двери, встретившиеся им по дороге и проверять, что за ними. Она ждёт с оружием и чернокнигой наизготовку, но из любопытства материализует Станиса, отправляя своего даймона подстраховать Кейна. Так они справляются куда быстрее, узнав, что этот этаж целиком — всего лишь склад. Дорогие вещи, мебель, продукты, всё это, защищенное магией и полотняными чехлами, ждёт своего часа в изолированных простенькими заклинаниями помещениях. Для людей здесь нет ничего, даже паршивого стула, на котором могла бы сидеть охрана. Всё интересное — ниже.

Они снова спускаются. Колено, не до конца поправленное Кейном, слегка щелкает, заставляя девушку дергаться, но, кажется, звук слышен лишь внутри доспеха, муж не предпринимает ничего. Его «черная осень», до сих пор влажная и грязная, лишь слегка шипит при каждом движении. Кажется, слышны чьи-то голоса…

Спустившись, за еще одной монументальной, но открытой дверью, они встречают… сад. Не настоящий, быстро понимает Кристина, глупо хлопающая глазами под шлемом, просто тут везде целое море горшков с разными растениями. Они стоят и висят буквально везде. В ноздри бьет запах цветов. А еще, кроме едва различимых голосов, она слышит чириканье птиц!

Роскошь, факелы белого огня, богатая отделка деревянных панелей, море переносной зелени и… клетки с птицами где-то впереди. Это… пришелец? Акаи-бата? Хотя, Кейн вроде говорил, что их мир был похож на пустыню…

Муж останавливается, а затем, не оборачиваясь, жестом просит её не идти за ним. Наверное, хочет подслушать, понимает бывшая Тернова, а она тут с щелкающим коленом. Хорошо, подождем. Там может быть нечто очень и очень важное.

Черная фигура Кейна продолжает движение очень аккуратно. Он буквально крадётся в своей броне к следующей комнате, откуда как раз и раздаются интересующие его звуки. Останавливается не доходя. Замирает. Слушает.

Почему-то Кристине его слегка согнутая поза с чернокнигой в одной руке и револьвером в другой, отнюдь не кажется смешной. Он, Дайхард Кейн, сейчас похож на хищника, который вот-вот схватит жертву. Превратит живое и свободное существо в кусок потребной в пищу плоти.

А еще, Кристине почему-то кажется, что князь Дайхард сейчас пребывает в ярости, даже в бешенстве. Эта мысль заставляет её напрячься, сжать получше револьвер, попросить Станиса приглядеть за их спинами…

Одним слитным движением, удивительным даже для «черной осени», изящным и неостановимым, Истинный князь сделал шаг вперед, одновременно протягивая руку с огромным ревнительским револьвером сквозь проход, и тут же открывая огонь!

Шесть выстрелов, сделанных в чудовищно быстром темпе! Жуткий грохот, порвавший в клочья царящую тут идиллию покоя и птичьего чириканья!

Раз — и всё!

А затем до полуоглушенной жены, бросившейся к мужу, доносится злобный вопль её законного супруга и отца её дочери:

— Ненавижу, мать его, волшебников!!!

Глава 24

— Ненавижу, мать его, волшебников!!!

Это был натуральный крик души. Задолбало! Я далеко не святой, та еще сволочь, если так рассудить, причем меня вовсе не оправдывает, что плыву по течению и вою, как и все остальные волки вокруг! Ни разу! Но… мои действия хоть чем-то оправданы с точки зрения морали и этики. Я несу ответственность за подданных, за определенный мир, за взятые на себя обязательства, я не отмораживаю направо и налево. Даже Парадин при всей его любви к разносу кабаков и массовым мордобоям, вовсе не крошит народ направо и налево, не продается за деньги и не предает своих клятв.

Но эти…

— Дорогая! — я вошёл в большую залу, сплошь заставленную зеленью и несколькими клетками, в которых испуганно орали птички, — Иди сюда! А, Ваше величество! Стойте-стойте, мы к вам еще вернемся…

Императрица, полная женщина, близкая на вид к полтиннику лет, стояла возле кресла, с которого вскочила… правда лишь после того, как последняя пуля покинула мой револьвер. Не ожидала, бедняжка. Тот, в которого я разрядил оружие, тоже ничего не ожидал, но и я от него…

Вот же скотина!

Кристина вошла аккуратно, бочком, направив оружие на закрытую защитным полем императрицу, молодец какая. Потом поцелую. Обязательно.

— Не смотри на неё, она безвредна как таракан, — раздраженно потыкал я оружием в останки свежеубитого человека, — Сюда смотри! Узнаешь?

— Нет! — тут же отказалась узнавать кровавое месиво на полу Кристина. В чем-то её можно было понять, там лишь по конечностям можно было узнать человека. Страшная штука, эти ревнительские пушки.

— Это, дорогая моя, никто иной, как собачий сын Адестан ле Кьюр! — ядовито выдохнул я, — Наш маг-целитель, ага. Детский врач! Сволочь двуличная!

— Да что он тебе сделал⁈ — вспылила супруга, у которой тоже нервы были ни к черту, — Он же говорил, что ищет встречи с императрицей!

— Эта скотина… — злобно потыкал я револьвером в останки, — Эта скотина взорвала наш дом! Он на нас заказ брал! Причем у неё, у её акаи-батского величества!

Гребаные волшебники! С виду такие приличные-приличные, честные-честные, но также честно они тебя продадут с потрохами, также честно они тебя убьют, также честно погладят по голове и поцелуют в лобик! Любой каприз за