чего бы пожрать. Никого не видел я вдали от дома — ни дракона, ни монстра, ни даже гнома. Вошел я в огромный лес, деревья там — до небес. Так густо они росли, что пешком я не мог пройти. И вдруг — расщелина у меня на пути, с никельпедами и другой вкуснятиной, да с болотом, полным разной тухлятины. В расщелине той замок укрыт — над ним, вместо флага, саван висит. Ветер приятно завывает, зовет в гости; в стенах вместо бревен — огромные кости. У входа дрыхнет дракончик-приятель — сторожит то, от чего меня чуть не хватил кондратий: фонтан из крови бьет и вокруг него ручьями течет. Я на него смотрел-смотрел — пока совсем не обалдел. Слюнки так потекли, что залили мне башмаки. Но я знал, что чарам не бывать, едва войду и стану жрать. Захотел я узнать, какие еще сокровища предложит мне замок героя-чудовища. И в центре его, на грязном мешке — прелестная великанша в гамаке. С волосами, как крапива, и кожей, как каша, которую уже разок съели; а увидев ее лицо, даже зомби бы покраснели. Изо рта ее тухлятиной разило — да так, что аж меня поразило. Думал, сейчас стошнит, словно в брюхе — глиста. Так меня поразила ее красота. Я ей — кулаком, чтоб не смогла подняться; это наш великанский способ в любви признаваться. Потом схватил ее за левую ногу и поволок на дорогу. Тут послышались шум и бряк — значит, проснулись гоблин, тролль и зеленый мандрак. Они отпраздновали союз героя с красоткой, швыряя в меня тухлятиной и работая плеткой. Но по дороге они зацепили заклинание, разбудившее злых демонов в месте их обитания. Они погрузили замок в сон на целый век — этим гадам все едино: великан ты, или человек Такой силы произнесли они заклинание, что пришлось нам бежать, чтобы не лишиться сознания Я начал по лесу метаться, но не смог от заклинания оторваться. Оно неслось за нами след в след, и я закричал, что я — не людоед. Тогда оно решило, что людоеды смылись, и так бабахнуло, что деревья чуть не повалились. Теперь я не грызу кости — боюсь: демоны из озера заявятся ко мне в гости. Напустят еще одно заклинание, навлекут на меня новые страдания. Красавица лежит в лесу оглушенная, замужества лишенная. Но одно вынуждает меня колебаться: может, не стоило ей в любви признаваться? И вот что хочу теперь узнать: принести ее домой, или там оставить спать?

Выслушав этот замечательный рассказ, все долго сидели молча. Наконец Кромби каркнул.

— То были удивительные приключения и трогательная любовная история, — добросовестно перевел Гранди. — Оценивая же достоинства вашей дамы, я, на основании собственного опыта, могу лишь сказать, что все женщины — порождение ада. И главное их предназначение в жизни — обольщать, заманивать в ловушку и унижать мужчин. Следовательно...

Великан заревел, обрывая карканье грифона.

— Хо-хо-хо, хо-хо-хо! — старался Гранди. — Я принесу ее немедленно!

Честер улыбнулся.

— Несмотря на рекомендации моего друга, я должен тебя предостеречь. Неважно, насколько больно кобыла лягает жеребца. Какими бы бессмысленными не казались ее поступки, наступает время, когда она приносит своего первого жеребенка. После этого дама уже не проявляет большого интереса к...

— Она больше не лягается? Жаль, мне так нравится... — Рычание Хрупа было разочарованным.

— Но очень скоро, — вступил Бинк, — она непременно вернется к нормальному состоянию, и при этом будет часто демонстрировать остроту ума. В любом случае, я склонен считать, что небольшая порция пинков лучше, чем их полное отсутствие. Так почему бы не разбудить твою красавицу и не дать ей шанс проявить себя? Она способна сделать твою жизнь совершенно невыносимой.

Глаза великана вспыхнули, как факелы.

— Я должен согласиться, — сказал Бьюрегард. — Этот разговор оказался для меня весьма существенным. Это — неоценимый вклад в понимание эмоций людей, животных и людоедов. То, что невыносимо для людей, вызывает у людоедов полный восторг. Этот материал прекрасно сгодится для завершения моей диссертации.

— Вашего чего?

— Моей докторской диссертации. На тему об ошибочности разумной жизни в Ксанфе, — пояснил Бьюрегард. — Я искал материал для нее у человека — у Волшебника Хамфри. И он заверил меня, что определенный срок службы в его бутылочке обеспечит меня всей необходимой информацией. Поскольку суть личности точнее всего можно оценить по тем Вопросам, которые она задает и считает для себя самыми важными. Так оно и оказалось. И теперь я нисколько не сомневаюсь в том, что получу ученую степень. А степень позволит мне оформить постоянные отношения с моей избранницей-демонессой, которая стоит всех потраченных на нее усилий. Все это вызывает во мне определенное, демонически приятное возбуждение. Поэтому мне хочется преподнести каждому из вас по небольшому подарку. Все они — плоды моих исследований.

Демон повернулся к Честеру.

— Я предпочитаю не информировать тебя о твоем магическом таланте прямо, но — вот намек: от отражает до сих пор подавляемый аспект твоего характера. Поскольку ты, подобно большинству кентавров, не веришь в магию среди существ твоего вида, целые аспекты твоей личности оказались загнанными в подсознание. Когда ты окажешься в состоянии преодолеть этот барьер, твой талант проявит себя естественным образом. Поэтому не трать год своей жизни, расплачиваясь за Ответ. Достаточно позволить себе большую свободу самовыражения.

Он повернулся к Кромби.

— А тебе не удастся подобным образом избежать своей судьбы. Когда ты вернешься из этого поиска — если вернешься, — Сабрина заманит тебя в ловушку и побудит к несчастливому браку. Если только ты не найдешь себе другую, более подходящую пару в любом другом месте до того, как с ней увидишься. А потому — наслаждайся пока свободой. Это — твой последний шанс. Пусть будущее тебя не тревожит — оно хуже настоящего. Но лично для тебя женитьба, если по большому счету, вовсе не та участь, хуже которой может быть только смерть. Ты сам поймешь это в свой последний час.

Он отвернулся от опечаленного грифона и взглянул на голема Гранди.

— Смысл Ответа, данного тебе Волшебником, следующий: люди заботятся и проявляют участие, а неодушевленные предметы — нет. И ты станешь реальным лишь тогда, когда ощутишь настоящие чувства, способные пересилить твою логику. Ты сможешь достигнуть таких высот лишь в том случае, если сам станешь к ним стремиться. Но — берегись: эмоции живых существ чаще всего необыкновенно неприятны.

Бьюрегард посмотрел на Хрупа.