– Вы уверены?

– Ну, а то как же, они ночью всегда нажрутся до беспамятства и дрыхнут без задних ног, таким хоть пожар, хоть потоп – все нипочем.

– А милиция приезжала, трупы обнаружили?

– Ходили милиционеры, видала из окошка, но ко мне не наведались. Уж не знаю, почему… наверное, считают, стара я очень, ничего интересного рассказать не смогу. А с другой стороны, даже если зайдут, я слова не пророню.

– Почему?

– Я на них злобу затаила, на милиционеров-то этих. Когда сын был жив, его один раз по пьяному делу забрали в милицию. В Москве дело происходило, там его, бедного, так избили, живого места не осталось, еле домой вернулся. С тех пор я их знать не хочу.

Витька жестом показал Кате на дверь. Поняв намек Столярова, она встала.

– Дарья Матвеевна, нам пора.

– Уже уходите, может, еще чайку выпьете перед дорожкой? – бабушка с надеждой смотрела на гостей.

– Нет, нужно ехать.

– Спасибо за чай, – Виктор прошел к двери, – и до свидания.

– На здоровье, сынок, счастливого пути.

Когда Столяров вышел, Дарья Матвеевна подошла к Катарине.

– А вы правда не муж и жена?

– Правда.

– Он смотрит на тебя влюбленными глазами, уж поверь бабке, нравишься ты ему.

Катка улыбнулась:

– Спасибо за гостеприимство.

– Езжайте с богом.

Садясь в машину, Катарина засмеялась.

– Ты что?

– Знаешь, что мне сказала Дарья Матвеевна, когда ты вышел?

– Ну?

– Старушка уверяла, что ты смотришь на меня влюбленными глазами.

– Даже так, а… может, она права?

– Да, конечно, слышала бы тебя сейчас Регинка – не сносить нам головы.

– Это точно.

– Ну а теперь о главном: какие имеются мысли по поводу услышанного?

– А что здесь думать, все ясно, тебя хотели убить, нужно узнать – кто.

– Совсем просто, вот так взять и узнать, интересно, у кого?

Виктор закурил.

– Это уже другой вопрос.

– Кажется мне, без Стальмаковой не обошлось, наверняка она причастна к пожару.

– Я с тобой в корне не согласен: посуди сама, Нателла – обеспеченная женщина, приспичило бы ей от тебя избавиться, дамочка не стала бы рисковать. Куда проще нанять киллера, в конце концов.

– Не скажи, для чего ей нужны лишние свидетели, к тому же только у Нателлы были веские мотивы убить Карпову и Антона… да и Серебрякову она ненавидит.

– А Круглов?

– Он тоже мог мешать Стальмаковой, пока мы не знаем всей правды, но я считаю… – Катарина резко затормозила.

– Катка, осторожней!

– Витя, это Соня!

– Какая Соня?

– Та самая бродяжка, – Копейкина выскочила из машины и нагнала медленно бредущую по дороге женщину. – Соня, постой!

– О! Какие люди, ты чего опять здесь делаешь? – Софья подняла голову, и Катка невольно поморщилась. Щеки женщины походили на один сплошной синяк, создавалось впечатление, что ее долго били лицом об асфальт.

– Что с тобой?

– Ерунда, очередная разборка.

– Как вам удалось спастись?

– Ты про пожар, че ли?

– Да.

– А мы вчера с Петькой, как только ты денег дала, пошли на станцию, там круглосутка работает. Купили водяры и отметили это дело, кстати, деньги-то у нас отняли!

– Кто?

– Димка, сукин сын, говорила я Петьке – не трепись про бабки, так этот мудак как нажрется, и давай звонить, козел драный! А тот придурок узнал, что мы при бабле, полез в драку, все до копейки забрал, сучара.

– Слава богу, вы не пошли домой.

– Притопали под утро, от дома одни головешки остались, где теперь обитать станем, ума не приложу. Скоро холодать начнет… ой, не одно, так другое, жизнь проклятая!

Копейкина достала сто рублей.

– Возьми.

Глаза Софьи загорелись озорным огоньком.

– Ух, спасибочки, – она стала запихивать купюру под грязную кофту, – Петьке ни слова не скажу!

Катарина вернулась к «Фиату».

– Ну и? – протянул Столяров.

– Ничего, решительно ничего: они были на станции во время пожара. Я оставила им денег, и парочка решила гульнуть, тем самым они спасли себе жизнь. Выходит, теперь мы квиты: сначала они меня спасли, теперь я их.

– А сейчас опять дала ей денег?

– Да.

– Зачем?

– Мне ее жалко.

– Эх, Катка, какая же ты все-таки…

– Эти люди даровали мне второе рождение, а деньги… так, мелочи.

Всю дорогу до Москвы у Катки в голове крутились мысли касательно Нателлы. Точнее, о ее причастии к пожару. Катарина пыталась придумать, каким образом можно прижать актрису к стенке. Сама она никогда не признается, в этом можно не сомневаться, значит, нужно применить всю свою хитрость.

«Обвести вокруг пальца первоклассную актрису – дело не из легких, но попробовать стоит».

В десять вечера Катарина припарковалась у дома Серебряковой. Поздоровавшись с консьержкой, она поинтересовалась: приехала ли Лилиана?

– Лилиана Всеволодовна приехала в семь часов, – ответила полноватая бабуля, с аппетитом поглощая сдобную булку.

«В семь? Странно, обычно Серебрякова не появлялась дома раньше десяти. Неужели, пока я отсутствовала, произошло новое несчастье?»

Копейкина подбежала к лифту, сердце вырывалось из груди, в голове промелькнула шальная мысль. Отгоняя сомнения, Катка, не дожидаясь прихода лифта, перескакивая через две ступеньки, влетела на восьмой этаж.

Стараясь справиться с одышкой, Катарина надавила на звонок, приложив ухо к двери.

Из квартиры не доносилось ни звука. Копейкина продолжала звонить, желудок ее предательски сжимался. Открывать не спешили. Ката достала мобильник. Пять гудков… десять… пятнадцать, результат – нулевой. Мгновенно вспотев, Ката принялась барабанить по металлической двери кулаком, понимая, что произошло нечто ужасное.

Неожиданно в квартире послышалось шарканье. Катарина продолжала стучать. Вздох облегчения вырвался из ее груди спустя минуту, когда на пороге показалась живая и невредимая Серебрякова. Выглядела актриса не лучшим образом, на минуту Катке даже показалось, что Лилиана пьяна.

– Лилиана Всеволодовна, как вы меня напугали, почему так долго не открывали дверь?