мухами окно на сверкающую под солнцем водную гладь. – Неужели это в самом деле так важно? Разве Кольберг или, например, Меландер…

– Нет. За это должен будешь взяться ты. Похоже на то, что кое-кто исчез.

3

Когда Мартин Бек открывал дверь в кабинет шефа, было без десяти час и он пробыл в отпуске ровно двадцать четыре часа.

Старший комиссар Хаммар был коренастый мужчина с бычьей шеей и густыми седоватыми волосами. Он неподвижно сидел в своем вращающемся кресле, положив руки на стол, и сосредоточенно занимался тем, что, как утверждали злые языки, было его самым любимым занятием – другими словами, ничегонеделанием.

– А, это ты, – кисло сказал он. – Самое время. Через полчаса тебе нужно быть в МИДе.

– В Министерстве иностранных дел?

– Именно так. У тебя встреча вот с ним.

Хаммар брезгливо держал визитную карточку за один уголок кончиками указательного и большого пальцев, словно это был лист салата с толстым червем. Мартин Бек прочел фамилию. Она абсолютно ничего ему не говорила.

– Высокопоставленная особа, – произнес Хаммар, – утверждает, что он в очень близких отношениях с министром. – Он помолчал и добавил: – Я о нем тоже никогда в жизни не слышал.

Хаммару было пятьдесят девять лет, и в полиции он служил с 1927 года. Политиков он недолюбливал.

– Ты не выглядишь таким обиженным, каким мог бы выглядеть, – сказал Хаммар.

Мартин Бек с минуту поразмышлял над его словами и пришел к выводу, что слишком сбит с толку, для того чтобы разъяриться.

– А в чем, собственно, дело?

– Об этом мы поговорим после того, как ты вернешься от этого господина.

– Ты сказал, что кто-то исчез.

Хаммар с измученным выражением лица посмотрел в окно, потом пожал плечами и сказал:

– Все это совершеннейшая чушь. Честно говоря, я получил приказ… Приказано не давать тебе подробной информации, пока ты не побываешь в Министерстве иностранных дел.

– Так, значит, мы теперь выполняем их приказы тоже?

– Существует, как известно, целый ряд министерств… – задумчиво произнес Хаммар.

На минутку его взгляд затерялся в летней зелени. Потом он продолжил:

– С той поры, когда я начинал, у нас было множество министров внутренних дел и министров здравоохранения. Большая часть из них знали о полиции столько же, сколько мне известно о колорадском жуке. Другими словами, только то, что она существует. Ну, до свидания, – ни с того ни с сего попрощался он.

– До свидания, – сказал Мартин Бек.

Когда он уже был в дверях, Хаммар словно очнулся и сказал:

– Мартин.

– Да.

– Одну вещь я все же должен тебе сказать. Можешь не браться за это дело, если не захочешь.

Мужчина, который был близок к министру, оказался высоким, угловатым и рыжим. Он посмотрел на Мартина Бека водянистыми глазами, потом вскочил и, вытянув вперед правую руку, церемонно вышел из-за стола.

– Рад, – заявил он, – рад, что вы нашли время.

Они долго и от души трясли друг другу руки. Мартин Бек ничего не говорил.

Государственный деятель вернулся к своему вращающемуся креслу, схватил погасшую трубку и впился в мундштук большими желтыми лошадиными зубами. Потом упал в кресло, откинулся в нем, прикрыл пальцем чубук трубки, чиркнул спичкой и холодным испытующим взглядом посмотрел на посетителя сквозь клубы дыма.

– Будем на «ты», а? – наконец объявил он. – Важный разговор я всегда начинаю с этого первого шага. Он способствует прямоте и откровенности. Потом все идет намного лучше. Меня зовут Мартин.

– Меня тоже, – тихо сказал Мартин Бек и добавил: – К сожалению. Если только это не усложнит нам жизнь.

Государственный деятель оцепенел. Он строго посмотрел на Мартина Бека, словно подозревал, что тот над ним насмехается. Потом расхохотался:

– Да, конечно. Это шутка. Ха-ха-ха!

Он осекся и бросился к телефону. Нервно нажимал на кнопки и бормотал:

– Да-да, ужасно смешная шутка.

В его голосе не было ни искорки веселья.

– Принесите мне документы по делу Альфа Матcсона, – прорычал он в трубку.

Вошла дама среднего возраста с папкой в руке. Она подошла к нему и положила папку на стол перед ним. Он не удостоил ее ни единым взглядом. Когда она закрыла за собой дверь, он устремил на Мартина Бека холодные, лишенные всякой индивидуальности рыбьи глаза и одновременно медленно открыл папку. В ней был всего один лист бумаги, исчерченный какими-то карандашными пометками.

– Речь идет об очень деликатном и чертовски неприятном деле, – наконец сказал он.

– Ага, – произнес Мартин Бек. – Каком?

– Вы знаете Альфа Матcсона?

Мартин Бек покачал головой.

– Нет? А ведь он довольно известен. Журналист. Главным образом пишет в еженедельниках. А также для телевидения. И для кино. Талантливый автор. Прошу.

Он выдвинул ящик и принялся копаться в нем, потом обшарил другой ящик, а затем поднял бумагу, покрывавшую столешницу, и нашел то, что искал.

– Не выношу беспорядка, – заявил он и бросил злой взгляд в сторону двери.

Мартин Бек изучал найденный предмет, который, как выяснилось, оказался красиво заполненным формуляром с некоторыми данными о человеке по имени Альф Матссон. Он действительно был журналистом, работающим в крупном еженедельнике, одном из тех, которые сам Мартин Бек никогда не читал, но которые с тихим отвращением и чувством несправедливости видел в руках у своих детей. Кроме того, он узнал, что Альф Сикстен Матссон родился в Гётеборге в 1934 году. На формуляре была обычная фотография для паспорта.

Мартин Бек, наклонив голову набок, смотрел на молодого мужчину с усами, короткой ухоженной темной бородкой и круглыми очками в металлической оправе. Лицо настолько было лишено всякого выражения, что казалось, будто оно принадлежит роботу, а фотографию, очевидно, сделали в каком-то автомате. Мартин Бек отложил картотечный формуляр в сторону и бросил вопросительный взгляд на рыжего мужчину перед собой.

– Альф Матссон исчез, – делая ударение на каждом слове, сказал тот.

– Ага. И поиски оказались безрезультатными?

– Его не искали и искать не будут, – заявил государственный деятель и уставился куда-то в пустоту.

Мартин Бек только теперь понял, что водянистый взгляд должен заключать в себе стальную решимость, и наморщил лоб.

– Как давно он исчез?

– Десять дней назад.

Ответ вовсе не удивил его. Если бы мужчина, сидящий перед ним, сказал: «десять минут» или «десять лет», это тоже не произвело бы на него никакого впечатления. Единственное, что сейчас удивляло Мартина Бека, так это то, почему он, собственно, сидит здесь, а не на веслах в своей лодке возле островка. Он взглянул на часы. Возможно, ему повезет и он еще успеет на вечерний пароход, отплывающий обратно.

– Десять дней – не слишком долгий срок, – спокойно заметил он.

Из соседней комнаты пришел