Если вы еще не нашли представителя, давайте договоримся о встрече. — Женщина помолчала. — Да, это Мария Хасинто. Я литературный агент».

* * *

Помощница Марии пригласила Орлу прийти на следующий день в одиннадцать часов. Утром девушка натянула легинсы, которые сидели на ней теснее, чем раньше, хотя в последнее время она почти не могла есть, и полученную бесплатно слишком свободную блузку с принтами в виде сов из магазина одного хипстера, который не угадал с размером и явно переоценил экстравагантность Орлы. Не забыла она и про бейсболку с логотипом «Янкис».

На улице было тепло, солнце припекало. Орла только сейчас заметила, что на дворе июнь, а потом, бросив изумленный взгляд на часы в витрине аптеки, осознала, что на самом деле уже почти июль.

После смерти Анны около дома снова стали собираться толпы: возмущенные агрессивные люди вперемежку с преданными фанатами, выкрикивающими слова поддержки. После того как суета сошла на нет, полицейские убрали ограждения насовсем. Впервые почти за год весь тротуар на Двадцать первой улице был свободен. Теперь квартал выглядел так же, как до появления в доме Флосс.

Сегодня, однако, Орла выглянула из-под изогнутого козырька и увидела женщину, сидящую там, где раньше стояло ограждение. Ей было около пятидесяти, и она выглядела смутно знакомой. Латиноамериканка со спутанными волосами, выкрашенными в медно-оранжевый цвет, глаза с растушеванными вокруг ярко-синими тенями. Она царапала цифры в клеточках судоку, и ее мягкие плечи при этом слегка тряслись. Женщина принесла с собой складной стул со спинкой и мягким сиденьем — Гейл ставила такой к столу, если на ужин забредал неожиданный гость. Когда Орла вышла из подъезда, женщина подняла голову и закрыла брошюру с головоломками.

У Орлы было еще время заскочить в «Старбакс». Ей хотелось кофе, но она обнаружила, что от этой мысли ее затошнило. Видимо, от нервов. Орла в нерешительности остановилась под навесом с русалкой. Вдруг в стекле витрины она увидела буквально в двух шагах позади себя ту самую женщину. Орла продолжила путь. Пересекла Двадцать третью улицу и оглянулась через плечо. Женщина не отставала и смотрела Орле прямо в глаза.

Орлу прошиб пот. Она хотела поймать такси и сбежать, но улица была плотно забита транспортом до самого «Медисон-сквер-гарден». Чтобы успеть на собеседование, придется сесть в метро. Орла ускорила шаг, перешла через Восьмую авеню и направилась к Седьмой. Женщина следовала за ней без всяких усилий, практически плыла позади.

Когда обе спустились в метро на Двадцать восьмой улице, преследовательница немного отстала, отойдя на платформе чуть в сторону. Непосредственно перед тем, как поезд вполз на станцию, Орла украдкой взглянула на незнакомку, пытаясь вспомнить, где видела ее. И вдруг в мозгу у нее вспыхнула картинка с экрана телевизора: мужчина обнимает за плечи женщину с опущенными глазами, она всхлипывает и разражается рыданиями. Остальные воспоминания всплыли на поверхность и до такой степени потрясли Орлу, что у нее закружилась голова. Двери поезда открылись, Орла в рассеянности замешкалась и влетела внутрь в последний миг перед их закрытием. Женщина уже сидела в другом конце вагона, снова раскрыв свои судоку. Это была миссис Сальгадо. Мать Анны.

Глава четырнадцатая

Марлоу

Нью-Йорк, Нью-Йорк

2051

Марлоу сидела в квартире 6-Д, думая о Хани и глядя на бумагу со своим именем у верхнего края, когда услышала в коридоре шаги, ритмично топающие в ее сторону. Она встала и увидела, как поворачивается ручка входной двери. Человек или робот? Робот или человек?

Робот. Это был Матео из Архива, и Марлоу в сердцах плюнула в знак протеста, отступив от него к невзрачному окну. Если Марлоу приписан к Архиву, как он сюда добрался?

И тут она поняла, что объяснение вот-вот последует: Матео придерживал дверь для кого-то еще.

Странно: перед появлением Хани Митчелл Марлоу не слышала шагов — она как будто материализовалась в дверном проеме из разрозненных искрящихся атомов. Хани пару секунд постояла на пороге, осматривая квартиру: остановила надменный взгляд на диване, на лампе в виде столбика, на неряшливом выцветшем ковре. Где-то в середине осмотра — между кухонными столами и сломанным домофоном, висящим на стене у двери, — она взглянула на Марлоу, так же безразлично, как и на предметы мебели.

Наконец она прочистила горло и быстро произнесла:

— Давай не будем здесь надолго задерживаться. Эта грязища меня нервирует.

Как по приказу, Матео сбросил свой пиджак и накрыл им барный табурет. Хани осторожно забралась на него. Марлоу глядела на нее, избегая смотреть в лицо, на щеку, от которой когда-то отхватила кусок. Хани была в белой накрахмаленной блузке, заправленной в белые бриджи для верховой езды. Белый кашемировый шарф был несколько раз обернут вокруг плеч. Белая шляпа, отдаленно напоминавшая ковбойскую, с белым плетеным кантом, сидела на затылке поверх большого светлого пучка волос. На руках были белые кожаные перчатки, на ногах белые кожаные ковбойские сапоги, безукоризненно чистые. Хотя Марлоу находилась в Нью-Йорке меньше суток, она понимала, признаком какого рода привилегий служит здесь незапятнанная обувь. Икры самой Марлоу были забрызганы уличной грязью.

Наконец она уперлась взглядом в шрам. В этой комнате он казался даже симпатичным — блестящее пятно, словно специально предназначенное улавливать свет. Но Марлоу понимала, что впечатление может быть обманчивым. Однажды она в приступе окрашенного сожалением интереса задавала своему девайсу бесконечные вопросы о шрамах и узнала, что цвет их может меняться, темнеть и бледнеть в течение дня, варьироваться под влиянием различных эмоций, а некоторые из них никогда полностью не теряют своей злой яркости. Возможно, рубец на лице у Хани сейчас не сильно выделялся, потому что с виду она была совершенно спокойна.

— Откуда тебе известно про это место? — спросила Марлоу. Она все еще стояла, оцепенев, в нескольких шагах от дивана, не зная, что делать, сесть или нет. Непрошеные гости чувствовали себя свободнее, чем она. — Как ты узнала, что я здесь?

Хани поморщилась, взглянув на серое пятно на пальце перчатки, появившееся, когда она коснулась табуретки.

— В Нью-Йорке сейчас каждая собака знает, что ты здесь, — проговорила она, махнув рукой в сторону улицы. — Я услышала, что тебя чуть не поймали в Архиве, и попросила посмотреть записи с камер. Мне, знаешь ли, не отказывают. Я очень щедра. — Хани улыбнулась Матео, но робот этого не заметил — он вежливо смотрел в пустоту. — Я видела, как ты записывала этот адрес в зале со старым интернетом. Камеры помогли разобрать твои каракули.

Марлоу покраснела. Она полагала, что в Нью-Йорке, с таким количеством людей, сутулых и безобразно жующих на ходу,