В том, что касалось отступления, то, учитывая оговорку Гаагской конвенции «кроме случаев, когда настоятельно вызывается военною необходимостью», он был оправдан в тех действиях, которые запрещались Конвенцией, и признавался виновным по остальной части обвинений. На самом деле Гаагская конвенция использовалась столь педантично, что по семнадцатому пункту обвинения его оправдали в тактике «выжженной земли», признав ее военной необходимостью, но обвинили в том, что он не оставил население голодать в опустошенной (им же! – Пер.) стране.

В итоге фон Манштейн был признан виновным в неосуществлении контроля – которое не являлось ни намеренным, ни безответственным – за тыловыми районами в период сражений в Крыму; в непредотвращении выполнения приказов Верховного главнокомандования, которые вполне соответствовали нашему собственному Военному уставу; также его обвинили в принятии во время отступления мер, необходимых для спасения его армий в условиях войны XX в., в мерах, в которых не было необходимости в учитывавшихся Гаагской конвенцией войнах XIX в. – за все это фон Манштейна приговорили к 18 годам тюремного заключения.

Приговор получил громкий общественный резонанс в Германии и в меньшей степени в Англии. Гамбургская «Альгемайне цайтунг», известная либеральная газета с антивоенными традициями, опубликовала передовицу:

«Точно так же, как немецкий народ не оставил без внимания прочие акты оккупационных властей, сейчас не осталось без внимания и решение суда над фельдмаршалом фон Манштейном, закончившегося вчера в гамбургском Доме Курио. Бесполезно говорить о возникших по этому поводу чувствах. Поднимать вопрос, соответствуют ли заключение суда и тяжесть приговора (который для 62-летнего военачальника означает практически пожизненное заключение) правилам правосудия, будет еще более бесполезным. Предмет юридической обоснованности процесса Манштейна был исчерпывающе рассмотрен английским адвокатом защиты, господином Пэйджетом. Таким образом, остается только один вопрос, компетентным ли было решение суда. Точно так же, как и Нюрнбергские трибуналы, суд над фон Манштейном в первую очередь являлся политическим процессом. Судили не некоего высокопоставленного немецкого военачальника, а человека, который, по мнению британских военных обозревателей, по праву назывался наиболее выдающимся немецким полководцем Второй мировой войны. В этом качестве он служил вермахту, и его воинская честь ничем не отличается от чести всех тех немцев, кто считает себя солдатом, в прямом значении этого слова. Миллионы из них погибли за эту честь, однако миллионы выживших остаются верными идее чести немецкого солдата, хоть и сложили оружие. После нюрнбергских прецедентов трудно было ожидать великодушного оправдания Манштейна, однако немцы следили за всеми стадиями процесса, надеясь на смягченный приговор. Политический жест в виде подобного приговора наверняка был бы тепло воспринят. И то, что этот жест не был сделан, является не только тем, с чем мы вынуждены мириться, но и тем фактором, который даже далекие от политики немецкие мужчины и женщины не могут не заметить.

В своей большой вступительной речи адвокат защиты, господин Пэйджет, напомнил британским офицерам из состава суда о том факте, что та шкала, по которой они собираются измерять деяния фон Манштейна, в будущем будет в первую очередь заложена в регламент суда, предназначенного для британской армии. Это утверждение немецкий народ тоже не забудет. Приговор был вынесен в то время, когда вопрос о ремилитаризации Германии и о ее вкладе в вооруженные силы Атлантического договора стал темой обсуждения общественности западных стран и, насколько нам известно, также и Генерального штаба той армии, которой принадлежат военные судьи в Доме Курио.

В этой связи осуждение Манштейна наверняка будет горячо приветствоваться, особенно на той стороне, где, несмотря на всю склонность к показательным процессам, сочли благоразумным лишить создаваемую народную полицию восточной зоны инициативы – назовем ее судебной, – направленной против фельдмаршала Паулюса (фон Паулюса запретил отдавать под суд лично Сталин).

И под конец мы вспомнили, что недавно прочли совсем свежий анализ в «Нью-Йорк таймс» о создании неонацистских группировок в Германии. Ради более полной информированности американской публики мы посчитали бы более чем желательным, чтобы сообщения этих журналистов подкреплялись анализом причин появления новых экстремистских политических движений. Но картина будет неполной без учета Нюрнбергских процессов, – а суд над Манштейном может стать еще одним серьезным фактором. В конце концов, мы не можем назвать это ничем, кроме как лицемерием, если некоторые люди, с одной стороны, бесконечно сетуют, что отдельные специфические симптомы германской заразы никак не могут исчезнуть или могут проявиться вновь, а с другой – закрывают глаза на события, которые способны снова и снова поразить выздоравливающее тело германской нации вирусом нацизма».

Капитан Лиддел Гарт, известный военный публицист, написал в «Таймс»:

«По какой совокупности фон Манштейн был оправдан в предъявленных ему обвинениях, по большей части не поддается пониманию. Только по двум из исходных семнадцати возражение было принято. По семи другим он признавался виновным, но только после того, как ближе к заключительной речи защиты суд позднее внес в них поправки – весьма сомнительная практика. Манштейна оправдали по восьми из наиболее серьезных обвинений, включая то, что он «приказал, санкционировал и допустил» массовое истребление евреев и прочих, – обвинение, описываемое как «главный вопрос» дела.

Два обвинения, которые решения суда поддержали в первоначальном виде, состояли в следующем: 1) русские военнопленные время от времени использовались на строительстве военных объектов и на разминировании; 2) гражданское население депортировалось на работы в Германию. Учитывая, что делали в этом отношении союзники, признание в этом случае вины Манштейна трудно назвать справедливым. Как признало обвинение, обе стороны использовали военнопленных для разминирования, а союзники продолжали делать это даже после окончания войны. Французы, согласно их официальным отчетам, одно время задействовали до 90 000, тогда как мы использовали в Норвегии и других местах около 9000.

А что насчет семи видоизмененных обвинений, по которым осудили Манштейна? Одно, ссылающееся на инциденты с расстрелами советских военнопленных в зоне операций его армии, инкриминировало ему «преднамеренное и безответственное пренебрежение обязанностью обеспечить» их безопасность. Другое имело аналогичное содержание, но касалось уничтожения евреев и цыган. В обоих случаях суд вычеркнул существенные слова «преднамеренное и безответственное». В британском законодательстве пренебрежение, которое не является ни преднамеренным, ни безответственным, преступлением не является.

Следующее обвинение инкриминировало Манштейну то, что он «допустил исполнение приказов Верховного германского командования и сам отдавал подобные приказы», в результате которых со взятыми в плен в немецком тылу советскими солдатами «обращались как с партизанами». Суд вычеркнул слова «сам отдавал подобные приказы». Что неудивительно, поскольку собственный приказ Манштейна предписывал отправлять их в лагеря для военнопленных. И как можно было ожидать, что простой командующий армией мог отменить приказ Верховного главнокомандования или явно воспрепятствовать его исполнению, выше всякого понимания.