затянуло в желоб под водой, был разорван в клочья. На правой щеке доктора я заметил длинную бескровную рану, тянувшуюся от уголка глаза до нижней челюсти.

Должно быть, Бёрбро упал в воду ниже по течению и поток утянул его под колесо. Доктор выжил только чудом.

– Пойдите-ка сюда, – окликнул я мельника.

Тот нехотя потащился ко мне. Крупным телосложением мельник напоминал Бёрбро: таская мешки с зерном, он накачал крепкие мускулы.

Игнорируя ропот за моей спиной, я спросил:

– Как ваше имя?

– Катлак, господин, – ответил тот. – Сразу вам скажу: мы ничего не видели и не слышали. Мой сынок Том вышел по малой нужде и заметил его. Господь свидетель, сэр, я бы все отдал, лишь бы этого не случилось.

– Когда доктор упал в воду?

Катлак пожал плечами:

– Когда мы обедали, его в пруду точно не было. Как только я увидел человека, мы его тут же вытащили, и я послал Тома в Иерусалим. Но вряд ли доктор пробыл в воде долго, иначе он бы утонул.

– Откуда вам известно, кто он такой?

– Доктора мы знаем хорошо, сэр. Он часто сюда приходит. Мельница принадлежит колледжу.

У меня за спиной Уорли прочистил горло.

– Магистру нездоровится, поэтому за имуществом колледжа следит доктор Бёрбро. Он ведь вице-магистр.

– Где его лошадь? – спросил я.

– Он любит ходить пешком, – ответил Уорли. – Наверное, Бёрбро хотел поговорить с господином Катлаком. К мельнице ведет мост. Полагаю, Бёрбро шел по берегу канала и ему стало дурно. День сегодня очень теплый… Должно быть, от жары и усталости он утратил равновесие, споткнулся…

Опустившись на колени перед доктором, я сбросил с него плащ. Судя по всему, Бёрбро покинул колледж почти сразу же после того, как мы видели его в саду совета. Тут меня посетило неприятное воспоминание: всего пять дней назад я точно так же осматривал другое насквозь промокшее тело – труп Эдварда Олдерли в подвале павильона лорда Кларендона.

Я стал рыться в карманах Бёрбро. Декан уставился на меня во все глаза, но возражать не стал. Я нашел только глиняную трубку с пропитавшейся водой ясеневой пробкой в чаше, огниво, кошелек и кольцо с тремя ключами.

Снова накрыв Бёрбро, я незаметно опустил ключи в свой карман. Остальные вещи я отдал декану. Я опять подозвал мельника. Его маленькие глазки как будто избегали моего взгляда.

– Вы в последнее время видели здесь посторонних людей?

Мельник издал невеселый смешок.

– Здесь только посторонние и шастают, сэр. И половина из них – воры, уж я эту породу чую.

– Почему воры? Что они здесь делают?

– На другом берегу реки большая дорога. До почтовой станции отсюда меньше четверти мили, путники целый день туда-сюда снуют.

– Там находится тот самый постоялый двор, куда мы доставим Бёрбро, – сообщил декан.

– Не буду вам мешать. – Я дотронулся до локтя Уорли. – Мне нужно возвращаться в Кембридж. Пойдете со мной?

Оставив декана разбираться с констеблем, мы с Уорли зашагали обратно в сторону Кембриджа. Я хотел сначала заглянуть в трактир, подозревая, что именно туда, а вовсе не на мельницу шел Бёрбро. Но я подавил этот соблазн: в Кембридже меня ждут дела поважнее, к тому же тогда у декана возникнут лишние вопросы.

– Бедняга, – на ходу пробормотал себе под нос Уорли и вздохнул. – Какой ужас!

Дальше мы шли молча. Я вспоминал последние слова, услышанные мной от Бёрбро в саду совета в Иерусалиме. Когда Уорли сообщил, что грабитель проник к его комнаты и напал на слугу, Бёрбро не спросил, сильно ли пострадал Смит, украл ли вор что-нибудь, удалось ли его поймать. Его первый вопрос был другим: он хотел знать, что слуга делал в комнатах Уорли в неурочный час.

Присутствие Смита не вписывалось в обычный распорядок. Бёрбро ожидал, что во время обеда, когда все спустятся в столовую, комнаты будут пусты. К тому же за обедом он обсуждал с Уорли проект часовни, а потом задержал преподобного во дворе – когда я пришел, они все еще спорили. Я прибавил сюда и другие факты: присутствие Бёрбро в саду совета, появление незнакомца в магистерской мантии, о котором рассказал Смит, обрывок черной ткани, застрявший в щеколде ворот, ведущих из сада на Сент-Эндрюс-стрит. Картина вырисовывалась неожиданная.

Между тем впереди показались печные трубы Кембриджа. Над деревьями вдоль пастбища возвышались здания колледжа Иерусалим.

– Господин Уорли, прежде чем мы вернемся в «Розу», я хотел бы взглянуть на комнаты Бёрбро.

Уорли сдвинул темные брови, всем своим видом выражая осуждение.

– Ваша просьба весьма необычна. Сначала я должен обратиться к магистру.

«Храни нас Господь от ученых мужей и их щепетильности», – мелькнула у меня мысль.

– Боюсь, сэр, что вынужден настаивать. Именем короля.

– Ума не приложу, какое отношение комнаты Бёрбро могут иметь к вашему поручению. – Уорли поджал губы. – А впрочем, я не знаю, в чем оно состоит.

– И я не намерен посвящать вас в подробности. Но если хотите, можете меня сопровождать.

– С ключами возникнут затруднения, – произнес Уорли. – Похоже, что они на дне мельничного канала. Запасные ключи есть у магистра, но убедить его отдать их вам будет непросто. И это при условии, что он в состоянии нас принять. Магистр страдает от камней в почках, и сегодня ему было так плохо, что он даже не спустился к обеду.

– Насчет ключей не беспокойтесь.

Я достал кольцо с ключами Бёрбро и показал его Уорли.

– Вы забрали их у…

– А как еще я бы их раздобыл? – Я потерял терпение. – Здесь три ключа. От чего они?

– Один от двери в его комнаты. Второй от ворот сада совета. А третий от гостиной для членов совета.

Мы воспользовались ключом Бёрбро, чтобы попасть на территорию колледжа через ворота в саду совета. Его комнаты располагались в том же здании, что и комнаты Уорли, но на первом этаже и дальше к востоку. Его квартира была устроена так же – просторная гостиная, маленький кабинет, совсем уж крошечная спальня и чулан, по размеру больше напоминавший шкаф. Последнее помещение было отведено для слуги. При этом внутри скрывалась потайная дверь, ведущая прямо в сад совета.

Я переходил из комнаты в комнату, а Уорли маячил у меня за спиной. Мебели было совсем мало, зато книг – великое множество. На полу лежали камышовые циновки. Камин был выметен, и углей я внутри не заметил. На столе в гостиной стояли кувшин и две кружки. Вся посуда была пуста и пахла слабым пивом.

А еще на столе лежали бумаги, свернутые в рулон. Развернув его, я увидел карту графства, нарисованную