– Я купил кольцо три дня назад.

Монолог опустошил и в ответ я выдавила жалкое:

– Купил? Зачем?

– Устал. – Стивен, вопреки обыкновению, не собирался успокаивать меня или орать в тон, он говорил сухо и твердо: – Не может эта ерунда с любовниками длиться вечно. Хочу, чтобы ты была со мной. Твой отец тут ни при чем. Ничего из прошлого ни при чем.

Я молчала.

Револьвер. У виска Джерада. Выстрел.

– Сейчас не время, нужно разобраться… Джерад… – забормотала я, преодолев ком в горле.

– Не время, серьезно? – голос Стивена дрогнул, будто заскрипели шины мотоцикла: неприятно, резко. – Джерад! Бедный Джерад Андерсон! Любит тебя, ждет в квартирке недалеко от пляжа. Как ты можешь так поступить с ним? Со святым Джером?!

Я хотела сказать, что ничего не обещала Джераду и в любом случае планирую с ним расстаться, но еще не придумала, как сделать это мягко. Увы, издевка в голосе Рэтбоуна отбила всякое желание что-то объяснять.

– Ну что, Ари? Я решил связать с тобой будущее из-за чувства вины? Не думаешь ли, пачка денег и квартира – лучше подходят для извинений?

С моих губ не сорвалось ни звука. Всё верно: когда Стив нашел меня в стрип-баре, он не любил меня, он хотел искупить вину. Любит ли сейчас? После предательств (его и моего), долгожданных откровений, громких слов? Я запуталась и хотела всё обдумать, хотя бы день.

– Выбирай, Ари. Прямо сейчас. Я закрою глаза на Джерада, ты – на Софи. Квиты. Сколько можно? Мне надоело, тебе – нет? – Стивен захлопнул коробку с кольцом и с грохотом положил на тумбочку.

– Стив… – Ощущение: я над пропастью, а каждое его слово толкает меня ближе к краю. – Вовсе не в Джераде дело. Я говорила: когда ты узнаешь, всё изменится. Мне нужно время. Свыкнуться, что ты знаешь.

Стивен, растрепанный, взвинченный, подошел вплотную и наклонился к моему уху:

– С первого дня нашего знакомства ты скрывала тайну и вот – я знаю. И по-прежнему хочу быть с тобой. Чего ты хочешь? Что мне сделать?!

– Ты узнал обо мне такое…

– Не будь дурой, Ари. – Попросил, плохо скрывая раздражение.

Мой пульс участился.

– А ты не делай из предложения руки и сердца соревнование, кто лучше – ты или Джерад.

Лицо Стивена смягчилось, а руки задрожали.

– Умоляю, – тихо сказал Рэтбоун, – не отвергай меня.

– Я не говорю «нет», – я коснулась ладонью его колючей щеки. – Прошу, дай мне время. Поговорим завтра?

Он прищурился. Взлохматил волосы, выругался сквозь зубы.

– Времени было достаточно.

Сутулясь, покинул номер.

Коробка с кольцом осталась лежать на тумбочке.

Стивен

Я представил, всё будет… нет, не идеально. Спокойно. Тихое счастье – мы об этом мечтали. И я был раздавлен отказом. Уничтожен.

Ари, которую знаю и люблю, заперлась в шкафу, играя с жизнью в прятки. Согласен, мне никогда не понять, что она испытала и что чувствует сейчас. Но я устал. Оставил ее? Я умолял ее. После откровения, которое она доверила мне, я был готов открыть шкаф, где Ари пряталась. Распахнуть дверцу, пустить в пыльное помещение свет. И ключ нашел (ключ остался на тумбочке в номере отеля, в бархатной коробочке). Но, забившись в угол, Ари попросила подождать. Чего ждать? Она и дальше будет обитать в запертом шкафу: покрытая паутиной, задыхаясь от плесени и спертого воздуха.

***

После разговора с Аристель я поехал в бар. Вечерело. Фонари освещали промозглые улицы. Поморщившись, я зачерпнул ботинком лужу, раскидывая грязно-серые капли по асфальту. Кисло улыбнулся, гримасничая отражению в стекле входной двери бара.

Джерад Андерсон и я поменялись ролями: буду жить для себя, игнорируя любовь, как это делал он, а ему остается нянчиться с девчонкой, которая сама не знает, чего хочет. Интересно, скоро ли Джер взвоет? И почему держится столько времени? Вероятно, даже не замечает, что Ари не в порядке. Ему всегда было на всё наплевать.

И мне плевать. Я рассмеялся. Люди оглядывались на меня, мужчину-которому-отказали, а я качал головой в такт звучавшей из бара музыке.

***

Проснулся я в гостиной, на диване. Один. Облеванная рубашка и похмелье доказывали – ночь удалась. Правда, помнил я мало. Разноцветные локоны симпатичных женщин. Их наигранный смех. Было безразлично, у меня, наверное, даже не встал.

Выругавшись, я кое-как переоделся и засобирался в студию – финальные штрихи в альбоме, скоро уезжаем. Открыл бутылку… вторую… Я не заглушал боль, не заполнял пустоту, я давил, словно тараканов, воспоминания. А мысли норовили воплотиться в образы. Темноволосая девушка с горько-карими глазами… Моя милая Ари… Выпью еще.

***

По телевизору ведущий новостей объявил: сегодня воскресенье. Я был уверен, сегодня среда. Ладно, четверг. Возможно, пятница. Дни смешались, как и алкоголь – я лил в бокал всё, что находил в своем мини-баре.

Урчало в животе – я редко вспоминал о еде. Спотыкаясь и шатаясь, доковылял к холодильнику и, распахнув, оперся локтем о дверцу. Морозный воздух остудил красные из-за опьянения щеки. Я вынул яблоко, бутылку водки и пару кубиков льда; положил лед в бокал и залил до краев водкой. Откусил кусочек яблока.

Надо взять себя в руки. Правильно питаться, бросить пить, вернуться в студию. Но всё, чего хотелось – давиться горькой водкой, иногда чередуя с медовым виски.

Мы расстались снова, но так сильно накрыло в первый раз. Энтузиазм от успешной карьеры, поддержка лучшего друга, а позже знакомство с Софи не дали мне расклеиться. Да и бросил я Аристель сам. Теперь у меня нет ничего. И ничего мне не нужно.

Лед начал понемногу таять, и я опорожнил бокал. Налил второй.

***

Телефон истерично надрываться, вибрируя на прикроватной тумбе. Любимая песня раздражала хуже той, что на будильнике. Невыносимо терпеть гитарные риффы и шум барабанов. Я перевернулся на спину и на ощупь достал до экрана телефона: ответил на вызов, включил громкую связь.

– Да, – раздраженно прохрипел я. Голова болела от собственного голоса. – Живой, – добавил, отыскивая бутылку.

– Живой? А карьера твоя мертва! – заорал менеджер. – Ты похоронил ее! Всё уничтожил! Из-за девчонки сопливой!

– О! – радостно воскликнул я, тронув пальцами стекло бутылки. – Вот ты где…

– Издеваешься?! – кричал Марти. – И что делать? Что говорить фанатам? Всё, сдулась музыкальная группа Grape Dreams, Стивена любовь убила? Конечно, как пиар-ход – решение прекрасное, но дальше-то что? Кто музыку выпускать будет? Кто неустойку лейблу платить? А мой авторитет, – Марти никак не мог заткнуться, и я спокойно слушал его истерику, поглощая остатки виски, – мой авторитет!