Стивен изумленно моргнул и уставился на меня, пытаясь сфокусировать взгляд. Негодование на его зеленовато-сером лице сменила ярость. Затушив сигарету о ковер, Стивен переспросил:

– Ты отчитываешь меня? – Он отыскал подлокотник дивана и медленно, как раненый, встал. Подлокотник под напором исхудавшего Рэтбоуна заскрипел. – Как ты смеешь приходить в мой дом и упрекать меня?!

Я окаменела от страха.

– Мне жаль, я хочу помочь…

– Иди нахрен со своей помощью! – Стив подошел, а я невольно отступила назад. – Ты мне поможешь?! Лучшее, что ты можешь сделать, никогда больше не попадаться мне на глаза! – Он рухнул на диван. Вцепившись пальцами в грязные волосы, интенсивно тер ладонями веки.

Я пересекла комнату и опустилась перед Стивом на колени – Рэтбоун демонстративно смотрел вдаль.

– У меня всё отлично, Ари. Правда.

– Неправда, – мягко возразила я и коснулась ладонью его руки. Вздрогнул, но промолчал. Я не сдавалась: – Ты кричишь. Проявляешь эмоции. Мы справимся…

– Нет никаких «мы», – скинув мою ладонь, ответил Стивен. – Уходи.

– Я не хочу замуж за тебя, но это не значит, что ты мне не дорог.

Стив поднял голову, и я отпрянула, задетая болью в его взгляде.

– О да, я просто буду вторым после Джерада. Ты смешная. Уходи.

– Не уйду.

Какой Джерад? Какой, к черту, Джерад?! Я не могу принять нас, Стив, после всего, что случилось. Ты знаешь про меня всё-всё, слишком много, всю меня, а я не знаю, что будет, если я вновь доверюсь. Я боюсь.

Вслух почему-то сказала иное:

– Майк говорил, безнадежных людей нет. Всё пройдет…

– Майк! Майк умер, если ты забыла! – вспыхнул Стивен. Он нагнулся и, схватив бутылку, жадно отпил. – Его убили из-за гребаной доброты! Также закончить хочешь?! – Бутылка полетела на паркет и со звоном разбилась.

Казалось, Рэтбоун вложил в слова всю злость и обиду. Он ударил по самому больному, тем самым убив во мне всякое сострадание к нему.

Хватит цепляться за девичьи мечты. Я потратила столько лет, тоскуя по прошлому. Тот Стивен, в моих фантазиях, он не сомневался во мне и его любви не мешали никакие обстоятельства. Того Стивена нет. Возможно, и не было. Я очаровалась им в Сан-Диего. Да и ехала с образом в мыслях. Подогнала его под свои мечты, в итоге – обожглась. Лучшее решение: стать эфемерной тенью, такой была для него до встречи в стрип-баре, такой была ему всю жизнь – никем. Осколки в гостиной пусть собирает сам.

***

Я кидала вещи в сумку. Бежать – всегда первым приходит в голову.

– Что ты делаешь?

Джерад сидел на кровати и, щелкая зажигалкой, наблюдал за мной. С момента, когда я влетела в квартиру, он не произнес ни слова. Джер молчал, когда я закрылась в ванной, пытаясь унять истерику, и молчал, когда со спокойным выражением лица начала сгребать одежду в сумку. С чего вдруг его заинтересовали мои действия?! Метнув уничтожающий взгляд на Андерсона, я вернулась к сборам.

– Не видно? Собираю вещи.

Джерад ухмыльнулся. Не предприняв попытки остановить, ждал объяснений. А я, под его необъяснимым очарованием, чувствовала необходимость оправдываться:

– Не хочу оставаться в этом городе.

Джер ничего не ответил.

Что сказать? Я зла, разочарована в себе и в мужчинах, которые любили, но причиняли боль, один – резкими словами, другой – равнодушием. Впервые за долгое время я готова уехать без планов, целей, надежд.

– Подбросишь до аэропорта? – Спортивная сумка, удобные джинсы, стоптанные кеды с яркими нашивками, теплая куртка-бомбер поверх футболки – я готова к долгой дороге и приключениям.

Джерад вопросительно приподнял бровь.

– Поехали? Джер…

Он встал с кровати, взял с тумбочки ключи и вышел из квартиры следом за мной. Отлично. Даже сейчас ему плевать. Я списывала поведение Джерада на особенность характера, но его безразличие переходило все границы. Зачем я ему нужна? Чего он добивается? Отомстить Стивену? По-моему, Стиву и так не сладко. В любовь Джера верилось всё меньше.

Кинув сумку в багажник, я села вперед, пристегнулась и многозначительно посмотрела на Джерада.

Мы ехали неспешно, напряжение витало в салоне, и единственное, что могло разрядить обстановку – разговор.

– Отправлюсь туда, где есть снег, – нарочито весело защебетала я. – Может быть, в скандинавские страны. Что думаешь, Джер?

Он молчал. Хмурился, думал о чем-то. Редко Джерад Андерсон обнажал эмоции. Умеет чувствовать? Переживать? Волноваться?

Я не удостоилась ответа и прикрыла глаза. Не знаю, на что надеюсь. Денег – только последняя зарплата.

Когда я открыла глаза, за стеклом мелькали знакомые улицы. Мы ехали не в аэропорт.

– Какого черта? – вырвалось у меня, потому что автомобиль остановился у дома, где мы жили. – Зачем мы вернулись?

Джерад молча вышел, открыл багажник и кинул мою сумку на асфальт. Вопли истеричной девчонки Андерсона не заботили. Мы несколько секунд переглядывались: Джерад с обочины, я из автомобиля.

– Пошел ты! Без вещей обойдусь, – выплюнула я, отстегнув ремень.

Я перебралась на водительское место и захлопнула дверь. Вжала педаль и вывернула руль. Джер знает, с моим умением водить его крошка врежется в первый столб. И говоря смазливое «крошка», имею в виду не себя, а его драгоценную машину. Из-за четырехколесной дьяволицы я и влипла в историю Рэтбоун-Андерсон.

– Стой! – как и ожидалось, запротестовал Джерад. – Ари!

Вздохнув, я опустила стекло и громко, отделяя слова, крикнула:

– Я! Не хочу! Здесь! Оставаться! И я уеду! С тобой! Или без тебя!

– На моей машине? – Джерад рассмеялся с облегчением в ленивом тоне. – О’кей, всё равно далеко не уедешь.

– Я разобью ее за эти слова.

Джерад выругался и вцепился в фиолетовую дверцу.

– Выходи.

– Нет.

– Выходи.

– Но мне нужно уехать! – я ударила по рулю.

– Ты никуда не поедешь! – в тон мне заорал Джерад. Неожиданно увидеть, как он изменился: повысил голос, раскраснелся. – Что за дерьмо бы с тобой ни происходило, ты останешься здесь!

Андерсон стукнул ладонью по капоту машины, а я потеряла дар речи: Джер никогда не выражал эмоции бурно. Никогда и ни к кому за то время, что я его знаю. Только ледяное спокойствие и язвительная усмешка.

Джерад открыл дверцу авто, взглядом требуя, чтобы я вышла. Помедлив, я шагнула на обочину; мужчина взял мою сумку, и мы вернулись в квартиру.

***

На следующий день, когда Джерад опять куда-то уехал, я вывалила из сумки одежду и принялась аккуратно ее складывать. Я покину Лос-Анджелес. Раньше здесь меня держали друзья, Cotton Candy, а наркотики заменяли и любимого мужчину, и родного человека, и смысл жизни. Проще, чем уехать, было бы вернуться к Neon Сloud: действия опережают мысли, никаких тревог. Я остановилась. Пальцы смяли одну из маек. К горлу подкатила тошнота. Грязь, похоть, обесценивание меня в темной VIP-комнате. Психологический барьер. Не хочу думать о наркотиках!