Буквально через минуту во 2-м тамбуре оказался старшина 2-й статьи Поспелов, который поддержал Набиева. Но силы были неравные, и Поспелов был также избит. Согласно показаниям Шейна, он бил рукояткой пистолета по голове не только старшину 2-й статьи Копылова, но и старшину 2-й статьи Поспелова.

Что ж, можно без всяких натяжек констатировать, что первыми, кто пытался освободить командира, были матросы. И пусть эта попытка оказалась неудачной, но она показала, что на «Сторожевом» осталось немало честных и порядочных людей среди всех категорий личного состава. Забегая вперед, скажем, что именно матросы спустя несколько часов и спасут «Сторожевой».

Пока в тамбуре № 2 происходила драка, Саблин вернулся в свою каюту, где получил информацию от прибежавшего Шейна о попытке Копылова и Набиева освободить командира. Похвалив Шейна за бдительность, Саблин, однако, попенял ему на слишком вольное обращение с оружием. Затем надел плащ и дал команду дежурному по кораблю лейтенанту Дуднику построить личный состав срочной службы по команде «большой сбор» на юте. Увидев на палубе Копылова с разбитой головой, он, как мы знаем, пригрозил ему арестом за своеволие.

Из показаний Саблина: «Потом мне сказали, что Шейн у люка поста № 3 разбил голову Копылову. Встретив Шейна, я отругал его и забрал пистолет. В дальнейшем Шейн несколько раз поднимался на ходовой мостик, информировал меня об обстановке на корабле и настроении личного состава, принес отобранный у Степанова пистолет, присутствовал на двух совещаниях представителей боевых частей».

Что касается Шейна, то он всеми силами старался оправдать возложенное на него доверие, но отсутствие ума и бестолковость, помноженная на излишнее усердие, создали Саблину с Шейным и немало проблем. Во-первых, с разглашением тайны мятежа своим дружкам, а теперь еще и драка перед постом с запертым командиром. И тот и другой инцидент мог закончиться для Саблина и для всего мятежа весьма плачевно. В первом случае дружки Шейна могли проболтаться и Саблина бы взяли за шиворот еще до начала мятежа. Во втором случае спровоцированный и избитый Шейным матрос мог просто позвать своих дружков, в результате чего они бы не только отлупили Шейна, но заодно и освободили командира корабля. Именно поэтому, после второго инцидента, скрепя сердце, Саблин был вынужден отобрать у Шейна пистолет ПМ и несколько умерить его пыл.

По приказу Саблина лейтенант Дудник построил матросов и старшин срочной службы на верхней палубе и провел вечернюю поверку, хотя было уже 23 часа и по распорядку дня поверка должна была уже давно пройти. Однако Саблин хотел убедиться в том, что все старшины и матросы находятся на корабле и никто никуда не сбежал. Затем он приказал перестроить команду в общий строй на правом борту, а самому Дуднику идти в низы.

Как только тот удалился, Саблин начал разговор со старшинами и матросами следующими словами:

— У меня имеется заряженный пистолет, и я неплохо стреляю. Предупреждаю для того, чтобы вы не наделали глупостей!

Что и говорить, начало разговора с командой было весьма обнадеживающим.

На допросе 11 февраля 1975 года он вынужден был в этом признаться: «Выступая на юте, я в “шутливом тоне” предупредил, что неплохо стреляю». Ничего себе шуточки!

Неподалеку в матросских рядах суетился, подслушивая и выведывая настроение команды, верный Шейн.

Затем Саблин начал говорить свою речь, которая длилось более часа, которую начал опять же с рассказа о своей непростой биографии. В течение всего выступления на палубе стояла мертвая тишина. Затем посыпались те же вопросы, как и в кают-компании мичманов:

— Где командир и знает ли он о происходящем? Идем ли мы за границу? Не является ли затеваемое изменой?

Как и в кают-компании, Саблин отвечал:

— Командир обо всем знает и всецело нас поддерживает. За границу мы не идем. Никакой измены нет и быть не может, а всю ответственность я беру на себя.

«Саблин сказал, — говорил старшина 2-й статьи Аверин на суде, — что народ — это безликая масса, но есть “прогрессивные люди, которые поддержат нас...”»

Из показаний Саблина на допросе 8 января 1976 года: «Около 23 часов 8 ноября 1976 года на юте “Сторожевого” были собраны по команде “большой сбор” все старшины и матросы срочной службы, свободные от вахты. В их число входили и радисты. Офицеры и мичманы по моему приказанию на этом сборе не присутствовали. Перед личным составом на юте я выступил с речью, аналогичною той, которую произнес перед офицерами и мичманами в кают-компании мичманов. При этом я подробно изложил свою биографию, текст запланированного выступления, читал тексты радиограмму Главкому и радиограмму-обращение “Всем” и коротко ответил на вопросы. Время выступления было около полутора часов».

Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года: «Я тогда приказал построить рядовой состав на юте. Когда доложили о построении, отправился на ют, а офицеры и мичманы остались курить в кают-компании. Перед личным составом я выступал 30 минут и провел с ними беседу такого же содержания, что и с офицерами и мичманами. Рядовому составу я говорил, как и куда пойдем. Матросам и старшинам, говоря о своем намерении выступать по телевидению, я подчеркивал, что об измене Родины вопрос не может стоять. Даже в мыслях нет идти с кораблем за границу. Говорил, что мы будем продолжать боевую подготовку, а в случае начала боевых действий будем в первых рядах борьбы с противником. Кто-то из строя спросил, что будет с увольнением в запас. Я ответил на это, что с ними ничего не будет...»

После этого Саблин в лучших традициях уголовного мира решил повязать матросов круговой порукой и одновременно переложить часть ответственности за происходящее на них. Он велел голосовать поднятием руки, кто за его решение выступить по телевидению. На следствии Саблин будет утверждать, что за его предложение проголосовали все собранные старшины и матросы. На самом деле как обстояло дело — неизвестно. В темноте подсчитать проголосовавших «за» и «против» возможности у замполита не имелось, да это Саблину было и не нужно. Цель голосования была совсем иная. Дело в том, что стоявшие в общем строю старшины и матросы четко видели, кто из их товарищей поднял руку. А потому поднявшие руку понимали, что с этого момента они тоже участники заговора, тем более что в случае разбирательства факт их голосования будет неминуемо подтвержден их же товарищами. Что и говорить, приемчик не бог весть какой хитрый, зато верный.

Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «После этого во время ужина (Корниенко ошибся во времени, команду собрали около 23 часов. — В.Ш.) был собран личный состав. Саблин заявил матросам и старшинам: “Мы пойдем сегодня в Кронштадт для того, чтобы выступить по Центральному телевидению и довести до советского народа, как мы живем”. Надо сказать, что Саблин перед каждым отпускником ставил конкретные задачи: изучить, как живут его земляки, родители. Моряки, приезжавшие из отпусков, докладывали замполиту, что в магазинах ничего нет, а дают продукты только по знакомству, и в первую очередь начальникам и руководителям, что в институты, университеты можно поступить только по блату или за большие деньги.