— Пока по пиву… — ответил я уклончиво. — А там видно будет.

Не успели мы сделать и пару глотков, как я получил сообщение от Толяныча.

«Подойди со своими на склад вечером»

Не успел я ничего сказать Шендру и Литвину, как пришло новое сообщение, на этот раз системное.

«На ваш счет поступило 700 кредитов»

«На ваш счет поступило 500 кредитов»

— Оп-па-па! — произнес я.

— Что? — хором спросили Шендр и Литвин.

— Продались шкуры, — ответил я.

— И?

— Волчьи по сотке, медвежья за пятьсот.

— Хо! — обрадовался Литвин. — Так что, получается, запас на клон у тебя уже есть?

— Ага.

— И сколько осталось свободными?

— Маловато. Пара сотен всего.

— Ну, не страшно, еще один рейд, и все в ажуре! — заявил Литвин.

— Угу, — кивнул я, — вечером надо сходить на склад — Анатольевич зовет. Что-то обсудить хочет.

— Ну, сходим, без проблем! — ответил Литвин. — А сейчас что делать будем? Время то до вечера надо убить как-то?

— Будем отмечать успех нашей артели, — пожал я плечами, — работа сделана — время пировать.

На складе нас встретила целая делегация, чему я был несказанно удивлен. Помимо Толяныча здесь был какой-то тип в форме, явно не из нижних чинов, и странный мужик, одетый в нечто, наподобие рабочего комбинезона, который таскают члены экипажа космических кораблей. Последний вальяжно развалился на стуле, болтая в руке стакан с каким-то напитком.

Это был вполне обычный мужик, с умным, даже ироничным взглядом, спрятанным за толстыми линзами очков (странно в наше время носить очки, когда операция по восстановлению зрения стоит копейки, хотя на лечение нужно потратить пару недель). При первом взгляде казалось, что ему не больше двадцати — худой, подтянутый, с аккуратными чертами лица, которые, тем не менее, выдавали в нем представителя одной весьма известной, предприимчивой и хитрой нации. Однако стоило лишь присмотреться, как сразу становилось понятно, что этому человеку намного больше лет, чем показалось в начале.

— Значит, это и есть «зверобои»? — скептически оглядев нас, лениво поинтересовался «высокий чин».

— Так точно! — ответил Анатольевич.

Странно. Чего это он так по-уставному заговорил?

— Как-то не впечатляют! — сказал «чин», продолжая разглядывать нас, словно какие-то продукты в магазине.

— Ай, чего ви мне портите впечатление, полковник? — вмешался странный тип и обратился к нам. — Нам сказали, шо ви, таки, купили «НКВД» и уже обработали им несколько шкур. Шо ви имеете сказать по этому поводу?

Полковник! Так вот это кто! До меня наконец-то дошло. Передо мной был не кто иной, как комендант всея Хруста. Ну, ни фига себе! Что он тут забыл? А кто же тогда этот странный тип? Покупатель, который и обеспечивает доход местных вояк, включая этого самого полковника?

— Обработали, — меж тем ответил я, — и продали.

— Знаю. Я и есть их покупатель! — усмехнулся странный тип. — Позвольте представиться: Лев Гринберг. Метедор и космический флибустьер…

— Контрабандист и пират! — фыркнул полковник.

Гринберг с неодобрением посмотрел на него.

— И почему полковник Айден, благороднейший из офицеров, имеет со мной дела, если я весь такой нехороший? — с издевкой произнес он. — Ах, да… Гордость не кормит, и господин полковник желает обеспечить себе старость? И поэтому обратился к клану контрабандистов и пиратов. Так?

Полковник скорчил недовольную гримасу.

— Вы забываетесь… — зло начал он.

— И шо? — спокойно и даже миролюбиво перебил его контрабандист. — Шо ви имеете мне сказать? Чтобы я собирал вещички и быстренько бежал на свой корабль? Шобы ноги моей не было на вашей планете? Это мы можем. Нет, не хотите? Ну, тогда не надо вести себя так, будто у вас есть деньги и вам не нужны мои.

Гринберг вновь повернулся к нам.

— Ну, так вот. Я купил ваши шкуры и готов приобрести еще. Изначально я хотел вам предложить большой контракт. Скажем, быстренько сбегать и принести мне, эдак, шкур пятьдесят за пару дней. Но, шото я не впечатлен вашим количеством. Вас всего трое?

— Да! — кивнул я.

— Значит, про мою гениальную идею можно забыть… — грустно заявил Гринберг.

— Ну почему же…мы можем доставить вам 50 шкур, но…

— Во-о-от, молодой человек! Мой папа всегда говорил, шо можно смело пропускать мимо ушей то, шо говорит человек. Ровно до слова «но». Вот после «но» человек скажет самое главное. Так что там у вас за «но»?

— Нам нужно больше времени.

— Больше — это сколько?

— Две недели, — прикинув, выдал я, — думаю, этого времени будет более чем достаточно.

Хотя, с другой стороны, подумал я, надо ли мне вписываться в этот непонятный контракт, когда можно спокойно, без всякой спешки таскать ровно столько шкур, сколько мы сможем добыть. И кто меня за язык потянул? Может, скажет, что его не устраивает и точка?

— Вижу на вашем лице, шо ви, таки, очень серьезно думаете! — усмехнулся Гринберг. — Позвольте, я угадаю — назвали мне сроки и осознали, что вам ни к чему эти обязательства? Таскали бы столько, сколько могли и точка? Я объясню вам ваш интерес.

— Я весь во внимании.

— Я имею вам сказать, шо в случае, если мы договоримся, шкуры будут приниматься дороже. Скажем, по 200 кредитов. Ну, а если ви продолжите носить их в этот славный город в том количестве, в каком посчитаете нужным — цена останется старой.

Гринберг бросил быстрый взгляд на Толяныча. Тот еле заметно кивнул. Ну, понятно, Толяныч ведь тоже с этого имеет свою долю, как и полковник, делающий сейчас скучающий вид: мол, ему эти торговые делишки совершенно не интересны. Ну да, ну да.

— Это меняет дело, — кивнул я, — но…