Зверь стоял совершенно неподвижно и о чем-то размышлял. Во всяком случае, мне так показалось. Вздор, звери не думают, они следуют инстинкту. Почти как ты – в последнее время ты действуешь по инстинкту.

Я тоже не шевелилась.

Много я читала о том, что в крупных городах Германии водится бесчисленное множество лис, но сейчас в неожиданном появлении этого зверя мне привиделось поистине нечто феноменальное. Это был лис из сказок и басен, столь любимых Лео. Умный и изворотливый зверь со всеми его уловками – какое послание он несет? Я ударилась головой, когда потеряла сознание, – может, дело только в этом? Или в том, что вот уже несколько дней я ничего не ела и почти не спала. Сейчас я была практически уверена, что лис, того и гляди, откроет пасть и заговорит.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, после чего зверь грациозно отвернулся и засеменил прочь.

Проходили минуты, а я все еще лежал на деревянном полу в луже пота, слюны и рвоты и думал, что вот-вот отдам богу душу. Потом, постепенно, спазмы прекратились, приступы кашля стали терпимее, дыхание восстановилось. Я поплелся в душ, разделся догола, стал смывать под струей воды всю грязь, и только тогда ко мне вернулась способность ясно мыслить.

Когда в дверь позвонили – за ней стоял человек, уже немолодой, – я снова был в норме.

Эта женщина отняла когда-то все, что у меня было. Я не допущу, чтобы она осталась безнаказанной.

Еще никогда ночной город не казался мне таким враждебным. Темнота стала еще мрачнее, свет фонарей – еще более тусклым. И тени повсюду, со всех сторон они так и тянутся ко мне, и повсюду выбившаяся из мостовой плитка – так и ждет, когда я споткнусь.

Но мысли мои постепенно успокаивались. Зрительный обзор как будто чуть расширился, и я вдруг увидела, что инстинктивно побежала к ближайшей станции метро. Но зачем? Цифровое табло сообщало, что поезд в сторону центра отправится почти через полчаса. Я села на лавочку и принялась наблюдать за эскалатором, который только что привез меня сюда, а теперь остановился в ожидании следующего пассажира. Конечно, тот человек не преследовал меня. Меня вообще никто не преследовал. Но нельзя терять бдительность. Особенно теперь, после всего того, что я узнала об Иоганне. Если мои предположения оправданы, то…

Мурашки побежали у меня по телу, потому что я вновь как будто услышала голос Иоганна: «Ты можешь по-хорошему распорядиться деньгами Филиппа. Можешь помогать людям, если тебе так хочется».

Да уж, подумала я. А под «людьми» ты имел в виду себя самого, верно, Иоганн? Себя и свою фирму, она ведь на пороге банкротства, как сообщают газеты. Ты хочешь спасти фирму во что бы то ни стало. Твоя фирма для тебя – всё. Твоя фирма для тебя то, чем для меня был Филипп.

Но если речь идет только о деньгах, то какое имеет отношение к этому вся болтовня про «истину»? Волей-неволей я задала себе этот вопрос.

И вдруг что-то стало проясняться.

Попытка отвлечь внимание. Надо же, как просто. Мне-то казалось, чужак метит в цель со своими намеками, со своими угрозами. Но до чего же они туманны… Ни слова про сбитого на дороге человека, про побег с места происшествия, про меня за рулем. Да не знает он ничего. Говорил гадости, вот и все, и попал пальцем в небо. Откуда ему знать, что именно мне приходилось скрывать всю жизнь? Вот именно. А ведь любому человеку есть что скрывать, правда? Разве не у каждого человека имеется что-то на совести? Но в моем случае ему просто удалось сорвать куш. Или не так?

Или не так?

Эта проклятая ночь.

Не думай об этом, не думай об этом сейчас.

Не распадайся.

Иоганн и так называемый Винсент пытаются отвлечь мое внимание. Пытаются достаточно долго, поэтому мне удалось раскусить их замысел. Вот я дура, что на него попалась.

Хотя Иоганн прав. В конечном счете, речь всегда идет о деньгах. По крайней мере, у таких людей, как он. И я почувствовала, как почва уходит у меня из-под ног, будто я сейчас на палубе корабля. Закрыла глаза, но от этого качка стала еще сильнее. Как трудно сконцентрироваться, собраться с мыслями. Мысли словно расплываются…

Но снова перед моим внутренним взором возникло лицо человека, с которым чужак недавно встречался и который сразу показался мне знакомым. Кто же это? Где я его видела? Надо поговорить с ним. Возможно, у него есть ответы на все мои вопросы. О, наконец-то у меня появилась цель. Наконец-то я не просто спасаюсь бегством.

Станция метро, совершенно пустая, кажется призрачной, как и все те места, которым словно назначено становиться призрачными, когда они не выполняют свою основную функцию. Ночные супермаркеты, темные проулки. Лекционные залы, бассейны, судебные помещения. Кто знает, что там происходит, когда самые последние оттуда ушли и погасили за собой свет? Что происходит там, когда мы туда не заглядываем?

Взгляд мой упал на лестницу рядом с эскалатором, где красной краской намалевано какое-то послание, по словечку на каждой ступени:

И тут я услышала, что эскалатор вновь пришел в движение, увидела, что он потихонечку поехал вниз. Может, надо было вскочить, надо было спрятаться, надо было убежать к другому выходу из метро. Но я слишком устала, я не поднялась с места, наблюдая за работающим эскалатором, и секунду-другую не видела ничего. Затем появились ботинки, затем штанины, затем черная футболка, шея, голова: какой-то мужчина по пути на работу или бог весть куда. Пришел рановато для поездки на ближайшем поезде, вот точно, как я. Взглянул на меня мельком, прошел мимо, уселся на лавочке от меня подальше, достал из кармана брюк мобильный телефон и начал нажимать кнопки. Я с облегчением вздохнула.

Поезд придет еще нескоро, делать мне нечего, остается только ждать. Я разглядывала граффити на стене напротив. Рядом с огромными, невероятных размеров, буквами, вместе вроде бы не несущими никакого смысла, парит стилизованная пчелка, задиристая и воинственная, с огромным острым жалом. Что-то я недавно читала похожее. Про шмелей. Вот, точно. Про шмелей и липы. Я торопливо вытащила мобильник из сумочки, разблокировала, открыла поисковик, набрала: «дохлые шмели» и «липы». И очень скоро получила ответ.

Я прочитала, что в разгар лета под липами в массовом порядке гибнут шмели. Никакого отношения к ядам, к загрязнению окружающей среды или к чему-то подобному это не имеет. Шмели вылетают с почти пустыми «аккумуляторами энергии» на поиски пропитания. Но липы не могут предложить им достаточного количества зарядки, и шмели просто дохнут с голоду. Исследователи уже не раз обнаруживали более тысячи оголодавших шмелей под одним-единственным липовым деревом.