– Смотри, что у меня есть! – в руках у него было два глиняных кувшина с тонкими горлышками. – Ждал особенного гостя, чтобы выпить. Если бы знал, что ты приедешь, то и третью бутылку бы сохранил. Это зеленое из Кахетии. – Мужчина взломал сургучную крышку и, поболтав, принюхался.

– Это зеленое Кахетинское? То самое… – Кира подалась вперед, желая понюхать аромат из горлышка.

– О! Какая барышня! – заворковал Гурам. – Красивая, еще и умная. Почему у нас нельзя две жены? Я бы у тебя ее увел!

– И получил бы по башке от Гунды, – засмеялся Григорий.

– Это точно. Половником. У нее новый половник, она его даже в машине возит, – зашептал Гурам. – А вино мы сейчас будем пробовать.

Перед ними на столе возникло шесть бокалов. Мужчина разлил ароматный напиток по трем из них. Взял один за тонкую ножку, поглядел на свет.

– Волшебно!

Кира сделала глоток. На ее вкус кислило и совсем не было терпкости, но аромат вызывал головокружение – яркий, свежий, восхитительный. Она сжала губы и восторженно закатила глаза:

– Потрясающе. Действительно зеленый вкус. По-другому и не назовешь. И аромат винограда, будто только-только ягодки с лозы сорвали.

– Ах ты моя ягодка! – Гурам умильно сложил ручки. – До чего ж хороша. Попробуй вот, – он покружил вилкой над блюдом с закусками – Что ты любишь? Дай угадаю. Вот, бадриджани.

– Угадали, – вспыхнула Кира и тихо засмеялась.

– Ах-ах-ах! – причитал хозяин заведения.

Самбуров лопал шашлык, щедро макая в соус жирные куски, запивал его чаем. Хитро и насмешливо наблюдал за флиртом Киры и гостеприимного Гурама.

Кира смеялась и уплетала за обе щеки. Гурам очаровательно ухаживал. Он подливал ей вина и гладил по руке. Потом вдруг обернулся к Григорию:

– А ты поглядывай в сторону кухни, поглядывай. Гунда занята, гостей полно, но вдруг выйдет!

– И выйдет с половником? – засмеялся Григорий.

– Ай! – отмахнулся Гурам. – Вино попробовал?

– Попробовал, – буркнул Самбуров. – Нормальное вино. Я за рулем.

– Эй, как будто это кому-то когда-то мешало! – воскликнул он и замахал руками, едва Григорий поднял на него строгий взгляд. – Ладно! Ладно! Такую красоту надо осторожно возить! Не спорю я с полковником МВД!

Самбуров только улыбнулся на свое повышение по службе.

– А вот еще интересное, великолепное вино, ароматное, как красивая девушка, пленительное, как летняя ночь… – лепетал Гурам, вскрывая вторую бутылку. – «Хванчкара». Знаешь, кто это вино любил?

– Знаю, – кивнула Кира. – Сталин.

– Ай, какая умная! Эту «Хванчкару» сама тетя Манана делала. Что она добавляет и как виноград выбирает – большая тайна, но пить ее вино из Европы приезжают. Нигде такого нет.

Кира подняла второй стакан. Или она уже была пьяна, или у нее кружилась голова от разнообразных впечатлений сегодняшнего вечера, но ей показалось, что вино звенит, плескаясь в бокале. Теплые бордовые искры, казалось, прыгали по ее руке, запах дурманил и завораживал. Сладкий, терпкий вкус проник внутрь, подарив восторг, тепло и чувство уюта.

– Тетя Манана действительно волшебница, – причмокивая от удовольствия, проговорила Кира. – Нектар богов.

– Не каждому богу достается, – всплеснул руками Гурам. – Таким вином соблазняют юных, прекрасных барышень, – подмигнув, проворковал мужчина. – Испив буквально один глоток, они уже никогда не выберутся из рук соблазнителя.

– Гурам, все так и случилось! – с придыханием, прошептала Кира. – Вы меня околдовали, я ваша навеки…

– Сейчас придет Гунда и дополнит колдовство половником, – вставил Григорий, выбирая из кучи закусок на тарелке шарики пхали.

– Вот любитель все испортить! – возмутился Гурам и засуетился, вставая. – Я пойду проведаю свою старую ворчунью! Отдыхайте. Кушайте, пейте! Я очень рад вам!

Кира проследила за гостеприимным хозяином взглядом и подлила себе еще вина от тети Мананы, не дожидаясь, когда Григорий догадается поухаживать за ней.

– Он такой милый! – Она и сама понимала, что уже опьянела и картина мира накрылась флером романтики. – И вино вкусное. Я не люблю сладкое, но оно какое-то необыкновенно приятное, теплое.

– Тетя Манана владелица одной из самых известных частных виноделен. Действительно, славится своим вином даже в Европе, хотя европейцы не в восторге от вин из чужих стран. Она кучу наград взяла в Италии и Греции, – поделился знаниями Григорий. – А ты, красота моя, пьяна!

– И что-то это стало происходить со мной регулярно, – сказала Кира, с удовольствием, почти чмокая, отпила еще немного.

Сытая, пьяная, довольная, словно кошка, наевшаяся сливок, она покидала радушное заведение, заверив Гурама и Гунду в вечной любви и дружбе, переобнимавшись со всеми и с бутылкой вина от тети Мананы под мышкой.

Едва Кира устроилась на переднем сиденье «Мерседеса», как мгновенно погрузилась в сон.

– Непосредственна и очаровательна, – хмыкнул Григорий, глядя на нее.

Кира умильно бормотала что-то под нос. Дороги назад она не видела и не запомнила, а вот проснулась дома. В своей кровати.

Глава 20

Еще не открыв глаза, Кира подумала, что вчера явно перебрала. Потом в очередной раз решила, что раз вино на нее действует как снотворное, то иногда очень полезно устраивать себе подобную перезагрузку. И только после этого открыла глаза. За окном едва брезжил восход.

– Часов пять утра, – решила она. Угадала.

Несколько минут она лежала, глядя в потолок и прикидывая, проваляться до звонка будильника или встать и заняться чем-нибудь полезным. Уснуть у нее все равно уже не получится. Полежать на валике, вправляя позвоночник, сделать растяжку, можно еще маску на лицо нанести…

Лень явно побеждала. В комнате оказалось удивительно прохладно. Кира вылезла из-под теплого одеяла и, распахнув шторы, закрыла окно. В комнате почти свистал ветер. Она никогда не открывала большую створку, почему она открыта?

Девушка влезла в мягкий плюшевый домашний костюм, в теплые, большие ангоровые носки и прошла на кухню. Она не помнила, как попала домой. Точнее, помнила сразу несколько вариантов, и в каждом из них присутствовал Григорий, он провожал ее до квартиры, раздевал…

– И умывал. – Кира уткнулась носом в зеркало в ванной. Вообще, она не пользовалась косметикой. Редко пользовалась тональным кремом. Нарощенных ресниц и покрашенных перманентной краской бровей вполне хватало. И вид получался яркий, и время с утра экономится, и в танце ничего не размазывается от пота. И уж совсем редко она чиркала тенями под краем ресниц нижних век. Вчера перед рестораном она подкрасила веки тенями. Но вечером эти тени следовало удалить ватным диском, иначе ночь и подушка размазывали все по лицу, и сейчас на нее из зеркала должен смотреть мишка панда. Но личико сияло чистотой. Ее умыл Самбуров? Может, все-таки сама?

Никаких физических отголосков страстной, наполненной любовью ночи