– Что? – мрачно спросил Нант.

– Чтобы ей купили этого раба. Она его хочет. Кстати, вполне искренне. Не помню, чтобы наша недотрога так стонала на одном из нас, – язвительно добавил.

– И что? – с вызовом сложив руки на груди, зло посмотрела Силена на меня. – Что вы можете мне сделать?

Я перевел вопросительный взгляд на Нанта, ожидая его реакции. Лично решил, что перестаю содержать ее. Полностью. Терплю ее общество до завершения миссии и все. Дальше буду надеяться на благосклонность Айне. Если нет, все равно не желаю оставаться рядом с ней.

– С этого дня ты больше не получишь ни одного раба, Силена. Твое содержание также урезается вдвое, – с мрачным спокойствием посмотрел он на изумленную девушку. Даже я не смог сдержаться и присвистнул. На моей памяти ничего строже, чем «угрожающее махание пальцем» он в отношении жены не предпринимал. – До того момента, пока мы не завершим миссию, ты больше не останешься одна и всегда будешь под присмотром.

– Что??? Да как ты смеешь?

– Смею что? – уточнил он, прожигая ее неприязненным взглядом. – Ты живешь на наши с Крисом средства. Никогда мы тебя ни в чем не ограничивали, заботились, оберегали, закрывали глаза на твои проказы. Видимо, ты не до конца понимаешь всю серьезность возложенной на тебя миссии, так как мы тебя вконец разбаловали. Это наша вина, и пришло время учить тебя уму разуму. Хотя было бы неплохо выпороть тебя, чтобы вся дурь вышла из твоей хорошенькой, капризной головки, – прошипел он. – А теперь будь умницей: не зли меня еще больше. Сиди здесь и никуда не высовывайся, пока я буду говорить с Кристофером. Иначе все наше путешествие ты проведешь на поводке. Я ясно выражаюсь?

Более не смотря на девушку, которая стала театрально пускать слезы, которые прежде не могли оставить темного равнодушным, Нант кивнул мне, и мы вошли в ванную, накинув полог тишины, чтобы могли слушать, что происходит за стенкой, но нас подслушать никто не мог.

– Подробнее, – коротко потребовал он, нервно вышагивая взад-вперед.

Я и рассказал: как встретил девушку на первом этаже, как пытался уговорить ее путешествовать с нами, умолчав о некоторых личных мотивах своего предложения, о том, как узнал, что она недолюбливает аристократов, и даже о своем предположении, что именно они и были виной ее «поисков лучшей жизни» и приобретения двух обученных телохранителей-рабов. В довершение рассказал, что за выходку Силены Белла потребовала больше не попадаться ей на глаза и предоставить лошадей.

– То есть она хочет уехать? Как можно скорее? – уточнил он задумчиво. – Это можно связать с неприязнью к нам, или она все-таки что-то утаивает?

– Все может быть, – устало пожал я плечами, вспоминая взгляд, полный боли, когда она увидела того раба в объятиях Силены. Он ей действительно дорог. Такое невозможно сыграть. Белла – вероятно, единственная женщина на моей памяти, что искренне питает симпатию к своим любовникам. Тем горче от того, что какие-то рабы получают свою порцию искренней любви и ласки, а я, аристократ, должен лишь наблюдать за этим со стороны. Где справедливость? – Но нелюбовь к аристократам там, вероятно, преобладает. Теперь понятно, отчего она была такой неприветливой все утро и почему нас упорно игнорировала. Зная Силену, вряд ли та покорно приняла отказ… – с глухим раздражением процедил я сквозь зубы.

– Тут ты прав. Не трудно предположить, что она могла ей наговорить. Поспешность избавиться от нашего общества более чем объяснима, – потер он переносицу, словно от головной боли. – То есть ты считаешь ее невиновной в нападении?

– У нас нет никаких оснований считать иначе. Теперь и ее странное поведение вполне оправдано, как и нежелание знакомиться со светским обществом, которым я пытался ее соблазнить, – усмехнулся невесело.

– И все же ее нужно задержать, – вдруг сказал он. Я удивленно поднял бровь. Не потому, что не хотел того же, а просто не понимал, зачем это Нанту.

– Зачем? И как ты себе это представляешь? Особенно теперь!

– Не знаю, но с того момента, как ее увидел, я себе места не нахожу, – вдруг доверительно, почти с отчаянием признался он. То есть я не один такой? – У меня словно в груди что-то свербит и требует, чтобы она постоянно была в поле зрения. Не знаю, как это объяснить. На приворотное зелье это не похоже: я бы почувствовал чары. Психологическое воздействие?

– Каким образом, если после нашей клятвы мы не можем никак реагировать на других женщин?

Он затравленно посмотрел на меня и обреченно кивнул:

– В том-то и дело. Этот вопрос не дает мне покоя.

Мы помолчали, каждый думая о своем, а я все размышлял, признаваться другу в том, что чувствую то же самое, или не стоит.

– Ты не один такой, – все же выдавил из себя. – Я не хочу, но все равно думаю о ней постоянно, и это мучает меня.

– Проделки Эриса? – вдруг вскинулся он.

– Все может быть, – не стал отрицать я, так как это предположение казалось мне единственно разумным. – Вот только у меня складывается впечатление, что она и сама не знает о планах Хаоса, если они на нее вообще есть. Белла всеми силами только и делает, что отбивается от нашего внимания. А теперь вообще сбежать удумала…

– Кстати об этом, – опомнился он. – Пока не сбежала, нужно ее остановить.

– Как ты себе это представляешь? – взбесился я. – После выходки твоей жены Белла и слышать не пожелает о том, чтобы продолжить путешествие вместе и вести себя как ни в чем не бывало.

– Попробовать подкупить? Она не кажется очень богатой, хотя одежда из хорошей ткани. Наверняка она нуждается в средствах… – протянул он. – Ты должен отправиться к ней, поговорить и под предлогом моральной компенсации дать ей денег. Наверняка это должно ее задобрить. Все женщины, какими бы они ни были, любят деньги. Глядишь, и Беллу это заставит передумать о незамедлительном отъезде.

***

Не теряя времени даром, я прошел мимо зареванной, разобиженной Силены, на которую даже не бросил взгляда, и захлопнул за собой дверь. Выяснил у хозяина гостиницы, в каком номере расположилась Белла и ее рабы. И узнал, что госпожа еще не сдала номер. Ее комната была на втором этаже, куда я и поспешил, встретив на лестнице полукровку. Он окинул меня взглядом, как-то небрежно опустил голову и хотел уйти.

– Подожди, – остановил его, хотя отчаянно желал отчитать за дерзость. Но помня, что рабы дороги Белле, подавил в себе это желание, стараясь быть вежливым. – Я хотел бы поговорить с твоей госпожой.

– К сожалению, госпожа сейчас занята и никого не принимает, – пришел мне ответ. Ясно. Значит, разбирается с темным рабом. Вероятно, сейчас не лучший момент, чтобы отвлекать ее. Наверняка она не в том настроении, чтобы выслушивать меня. Как бы еще хуже не сделать…

– А когда будет свободна?

– Я не могу знать, господин, – вежливо ответил он, но смотрел на меня с тщательно скрываемой неприязнью.