– Нет, Ваня, что вы! Это хулиганы… на улице… Сумку отняли, с деньгами…

– Надо что-то делать, – сказал Басаргин. – Так дальше продолжаться не может! А она говорит, что они угрожали меня убить, если мы станем жаловаться…

– Они знают, где мы живем, – подала голос Варя. – Ими наш сосед сверху верховодит… Дмитрий Павленков… И у него ватага, человек пять…

– Как он выглядит? – спросил Опалин.

Варя стала объяснять:

– Ну… такой… лет 17 ему, но выглядит старше… Чуб торчит из-под кепки, спереди один зуб выбит… курит…

– Где они шляются обычно?

– Здесь или на соседних улицах, – подал голос писатель. – Рядом старый дом в стиле барокко, там подворотня, в ней они подстерегают прохожих.

– В каком-каком стиле? – переспросил Опалин, прищурившись.

– Серый дом, – пришла мужу на выручку Варя. – В три этажа…

– Да? – сказал Иван. – Ну ладно…

Он почесал щеку, бросил взгляд на Варю и, стиснув челюсти, двинулся к выходу.

– Ты в угрозыск будешь звонить? – спросил Басаргин, когда они вышли в коридор.

– Зачем? Сам справлюсь.

– Ваня, их много, и они опасны. Это мразь, понимаешь? Я с тобой пойду.

– Не надо, – ответил Опалин неприятным голосом, отстраняя писателя. – Твоя жена для меня пела, когда я… когда я совсем расклеился. Так что за мной должок.

Басаргин посмотрел, как помощник агента угрозыска уходит – стремительной, решительной походкой, которая не сулила его врагам ничего хорошего, – и медленно закрыл дверь. «Что он затеял? Прав ли я был, что все ему рассказал? А если с ним что-то случится? Ах, черт побери…»

Он вернулся в свою комнату. Варя смотрела на него, и глаза ее казались еще больше, чем обычно.

– Пошел с ними разбираться, – сказал Басаргин.

Кошка вылезла откуда-то, поглядела на двух молчаливых, расстроенных людей и забралась под стол.

– Завтра перехвачу аванс у Поликарпа, – сказал писатель, – мне хотят еще очерк заказать… А сегодня… даже не знаю.

– У меня риса немного осталось, – сказала Варя. Максим Александрович поморщился: рис он не любил. – Послушай, я совсем забыла тебе сказать… Я сегодня позвонила в Театр сатиры. Думала, надо забрать у них твою пьесу, раз она им не нужна…

– Варя, зачем ты это сделала? – проворчал Басаргин. – Не хранят они пьесы. Обычно то, что не подошло, просто выбрасывают…

– Нет, ты послушай! Они страшно обрадовались, что я позвонила! Им понравилась твоя комедия, но они потеряли первый листок, где твой телефон и адрес… Они и сами хотели нас найти, но не знали где! Максим, они хотят, чтобы ты обязательно к ним зашел! Заведующий литературной частью у них некий Поншарек, Леонид Ипполитович… Он очень настаивал, чтобы ты пришел! Максим, если Главрепертком пропустит пьесу, это же… это же будет очень для нас хорошо!

Ноги не держали Басаргина, и он медленно опустился на диван. Завлит. Комедия. Главрепертком… Он ощущал примерно то же, что чувствует бегун на длинной дистанции, когда ему уже сто раз хотелось сойти, но он все-таки каким-то чудом достиг финиша и даже оказался в группе победителей.

– Варя, ты пойми, это еще ничего не значит… – заговорил он взволнованно. – Мало ли к чему Главрепертком захочет придраться… у меня там действующие лица… в общем, не пролетарии они совсем… И шутки некоторые… они, конечно, против шерсти будут…

– А ты придумаешь другие шутки, – объявила Варя, и ее глаза заблестели, – сделаешь кого-нибудь пролетарием, так, для виду, чтобы они отвязались… Максим, это же наш шанс! Ты будешь писать пьесы для Сатиры, купим пишущую машинку, я буду печатать…

И тут ухо Басаргина уловило где-то в отдалении сухой треск, похожий на выстрел. Потом еще один. И еще несколько…

Варя побелела:

– Максим, стреляют…

– Нет, Варя. Должно быть, у какого-нибудь автомобиля шина лопнула…

– Да что ты говоришь! – закричала она в тревоге. – Я столько стрельбы слышала во время Гражданской – по-твоему, не узнаю звук выстрела? Господи, лишь бы с Опалиным ничего не случилось!

– Варя, сиди здесь, – скороговоркой распорядился Басаргин, бросившись к дверям. – Сиди здесь! Я пойду выяснять…

Варя осталась одна, если не считать бессловесного зверя, занятого ловлей мыши, которую кошка в конце концов поймала и принесла хозяйке. Часы поднатужились, погремели внутренностями и пробили девять, потом десять. Безрадостные мысли одна за другой текли в голове Вари, и сама она плыла по ним, как по волнам. Наконец в коридоре послышались знакомые шаги. Варя обеими руками вцепилась в подлокотник так, что побелели костяшки пальцев, но расслышала глухой голос Опалина и успокоилась. Вошел Басаргин, за ним – помощник агента угрозыска, и Варя сразу же увидела, что Опалин выглядит как обычно, а муж необыкновенно мрачен.

– Разобрался я с вашими хулиганами, – сказал Иван, кладя на стол ее сумочку. – Можете теперь ходить по улице спокойно.

– Они в вас стреляли? – спросила Варя с трепетом.

– Нет.

– А те звуки, которые…

Басаргин, засунув руки в карманы, подошел к окну.

– Варя, это он в них стрелял, – сказал он, стоя спиной.

Такая манера, нехарактерная для него, показалась Варе невежливой, но она решила не заострять на этом внимание.

– А. – Инстинктивно она поняла, что Максим взвинчен до крайности, и решила воздержаться от дальнейших расспросов. – Простите, я… Мне надо переодеться.

Она скрылась за ширмами. У окна писатель мрачно таращился в сентябрьские сумерки, и мало-помалу его начала разбирать злость.

– Надо вам как-то кошку назвать, – сказал Опалин, глядя на серого зверя, который деловито обследовал комнату, проверяя, не притаились ли еще где-нибудь мыши. – Смешная она у вас…

– Ты, наверное, доволен собой, а? – внезапно спросил Басаргин, оборачиваясь к нему.

– Ты о чем?

– Двух человек убил, двух ранил. Хорошо, а?

– Они на меня напасть хотели. Оружие отнять. Я дал предупредительный выстрел в воздух, как полагается, а потом стрелял на поражение. Что тебе не нравится?

– Я тебе не верю, – сказал писатель после паузы. – Ты… извини меня, слишком легко распоряжаешься чужими жизнями. Только за сегодняшний день ты убил пятерых.

– Да? А кто ночью кричал, когда мы ехали: «Стреляй, стреляй»? Забыл, что ли?

– Это были бандиты!

– А те, кто напал на твою жену, – одуванчики, что ли?

– Нет. Не одуванчики. Но ты же просто… Ты просто взял и убил их. И я не верю, что они пытались на тебя напасть. Младший брат Митьки все твердил подоспевшим милиционерам, что они ничего такого не хотели… Он штаны обмочил от ужаса! И я видел выражение его лица…