class="p1">— О чем ты хотела поговорить? — интересуюсь у нее, когда она наконец справляется с задачей и начинает осматриваться по сторонам.

В ее взгляде нет пренебрежения, но тем не менее, смотрит она не просто с любопытством, а как бы оценивающе. Будто на ходу прикидывая стоимость мебели и обоев.

— Чаем напоишь? — хлопает она глазами. — Я вот… конфет принесла. У твоей дочери нет аллергии? Святика от шоколада высыпает постоянно, но это потому что он меры не знает.

— Нет, — отвечаю и тут же добавляю: — Аллергии нет, а чаем напою, проходи.

Ставлю чайник и схватив рулон бумажных полотенец, стираю фиолетовую жижу с лица.

— Пытаюсь восстановить кожу после жары и перелета, — зачем-то поясняю.

— Понимаю, — в сердцах выдыхает она. — Мне обычно гидрогелевые маски помогают. Только ими спасаюсь. Осенью мы в Мексику летали, там вообще почти пятнадцать часов дорога, так я маску прямо в самолете нанесла. Представляешь, как на меня все смотрели?

Ее голос буквально сочится воодушевлением и я непроизвольно киваю, хотя признаться, понятия не имею как там на нее все смотрели. Да и по большому счету, мне на это глубоко наплевать.

— Давай перейдем ближе к делу, — выдавливаю из себя, делая глоток своего кофе.

Мне не нравится, как я чувствую себя в ее присутствии. И дело даже не в том, что на ней брендовые шмотки, а на мне домашний халат и прилипшие ошметки фиолетовой маски. Дело скорее в том, что она смотрит на меня на конкурентку. Оценивает внешность, одежду, даже квартиру мою и наверняка пытается понять каким образом сделать так, чтобы в их со Святославом жизнях ничего не поменялось.

Я не хочу опускаться до заверений, что между мной и ее дражайшим Максимом ничего нет и не будет, но и выслушивать ее угрозы желания тоже нет. А в том, что она пришла сюда не для того, чтобы обсудить методы увлажнения лица, сомнений нет.

— Я хочу поговорить с тобой не как женщина с женщиной, — начинает она с нотками драматизма, — а как мать с матерью. Я понимаю, что для твоей семьи началась наконец белая полоса и искренне тебя с этим поздравляю. Но это не значит, что мы со Святом должны непременно страдать. Я ведь не о себе беспокоюсь, не подумай… Но сын привык к Максиму. Он хоть и знал, что тот ему не родной, но всегда относился как к отцу.

— Оксана, — перебиваю ее жалостливый монолог. — Будет логичнее обсудить эти вопросы с Максимом. Я к вашей семье и к его решениям не имею ни малейшего отношения.

Сама удивляюсь тому насколько твердо звучит мой голос. Но в словах своих я уверена. Как и в том, что я чувствую к ней. Жгучее презрение. Она может сколько угодно прикрываться статусом матери, но факт в том, что я ей не верю. По крайней мере, той части где она заботится лишь о сыне.

Понятия не имею какой разговор у них был с Максимом, но сильно сомневаюсь, что он отказался от Святослава. А если и так, то значит у него на это были причины. И это явно не я. И даже не Малинка. И… на самом деле, здесь может быть куча вариантов, но я эгоистично не хочу в этом разбираться.

Не знаю о какой такой белой полосе говорит Окси, но с появлением Максима моя жизнь значительно усложнилась. Да, возможно, в материальном плане мне сейчас будет легче. Судя по тому, с каким энтузиазмом Горский скупает подарки для дочери, мне больше не придется по частям копить на зимнюю одежду, но в остальном… Впрочем, я понимаю беспокойство Оксаны. Кажется, это все “остальное” ее как раз мало беспокоит. Для нее важно, чтобы он продолжал вливать финансы в их семью.

Мне же… мне все равно. Я даже злость в себе не могу найти сейчас. По крайней мере не на то, что она пытается с моей помощью выбить дотации.

А вот за прошлое я все еще злюсь. И пусть тогда она не знала о том, что я тоже была матерью, это не снимает с нее ответственность. По крайней мере в моих глазах.

И поэтому я набираю в легкие воздух и безапелляционно заявляю:

— Тебе лучше уйти.

— Вот так значит, да? — злобно усмехается она. — Думаешь, ты такая исключительная? Типа твоя дочь ему родная и от этого сразу прав больше? Вот только не забывай, Яра, что без ребенка ты была ему не нужна. Сколько времени прошло с того вашего форума до первых писем? Месяц? Больше? И что-то я не помню, чтобы он тебя искал и хотел быть с тобой! Если бы не дочь, он бы…

— Я в курсе, — выдаю спокойно. — Если ты рассчитывала огорошить меня новой информацией, то у тебя не получилось. Я прекрасно помню, что произошло семь лет назад. И иллюзий никаких не питаю. Максим отец моей дочери. На большее я и не претендую.

— Посмотрим как ты запоешь, когда новый ребенок ему приестся, — выплевывает она. — Или ты думаешь, что он теперь до конца жизни будет вокруг вас скакать козликом?

— Не думаю, — отвечаю искренне. — Я тебе больше скажу, пытаясь устроить какие-то соревнования в плане того, кого из наших детей он любит больше, ты не учитываешь одну маленькую деталь. Рано или поздно в жизни Максима совпадет комбо: и ребенок и женщина. Настоящая семья. Он без памяти влюбится в кого-то, женится, заведет целую прорву детишек… Не думаю, что он полностью забьет на свою дочь. Все-таки, я о нем чуть лучшего мнения. Но скакать, как ты выразилась, козликом он явно перестанет. Поэтому, дорогая Окси, в этой жизни я рассчитываю только на себя. Чего и тебе желаю. Вполне искренне, прошу заметить. Если ты работала у Шеффера, значит какое-никакое образование у тебя есть и я бы на твоем месте не порог мой обивала в поисках подачки, а усиленно рассылала резюме. Понятия не имею что там между вами произошло, но раз ты так забеспокоилась о своей судьбинушке, думаю, до Максима наконец дошло какую змею он пригрел на груди и как долго ты пользовалась его добротой и наивностью.

Девушка до ужаса забавно распахивает рот, но я не даю ей шанса прийти в себя. Вместо этого подхватываю под локоток и командую:

— На выход, дорогая. У меня, между прочим, сегодня выходной. А мне еще масочку нужно сделать. И кофе, наконец выпить. В тишине!

Глава 59

На этот раз к двери