отвороте. Наоборот, Коляда снимает проклятия, но никак не навешивать новые. И ведь Тихомир явно был в курсе происходящего, был готов к моим претензиям, но откуда? Как он узнал?!

Коляда не может отвернуть, но он может снять приворот. Неужели, этот седой козел меня приворожил, а теперь спохватился?!

Голова раскалывалась, простреливая самыми сумасшедшими идеями по сто в секунду.

Может быть, он знал, потому что с него первый луч тоже стер эту любовь?..

Я подскочила к двери и сбросила кокошник. Но тогда получается, кто-то нас до этого просто приворожил друг к другу?!

Глава 21

Я выбежала на набережную и осмотрелась. Телефон Тихомира по-прежнему был недоступен, и меня это доводило до яростного визга, потому что как никогда хотелось ему сказать, что он придурок! Лучше бы мы на вокзале встретились, чем в самом людном месте святочных гуляний, которые хоть и утихли, но еще не закончились!

Ледяной ветер вздымал сарафан, голые ноги покалывало, и хорошо валенки оказались к двери ближе, чем кеды. Стремглав вылетела из дома, будто сейчас не Коляда, а Купала!

Олега там небось к стулу привязали. Благо, моя разгоряченная «влюбленная» голова для большей части семьи не новость, ну приехал ко мне парень, сюрприз устроил, это ж нормально… Уж вдвоем мы тех ублюдков точно за решетку отправим!

Никак какие-то придурки из Сорочинки пошутить решили. Теперь все сразу встало на свои места. Вот меня и не смущает ни его грубость, ни внешность, ни волковатость! Ольга права была на все миллион процентов, только почему никто из родных не понял?! Я же маме все от и до выложила, а она по итогу только смеяться и могла. С приворотом по три раза на неделе дело имеет, и не заметила?! Пусть теперь только начнет мне нравоучения читать, совсем от своих навязчивых идей выдать меня замуж ослепла!

— Мила-а!

Я обернулась.

Седовласый парень с курткой под мышкой стоял позади в паре метров и тяжело дышал, уперев руки в колени. Он плевался и скулил, силясь разогнуться, но забег явно выдался дальний, и никакое клюшкование не помогало ему справиться с одышкой. Я оттащила Тишу к тропинке за сугробы. Сегодня здесь то и дело сновали парочки, но больше в парке нигде не спрячешься, а так даже очень символично получилось. Где все началось, там и закончится…

Может удастся на местном-академическом уровне разобраться и вообще родителей не привлекать? Точно весь год во вранье теперь сидеть, будь здоров этот экономист со своим имиджем!

Тиша рыкнул и рывком распрямился. Желтые глаза блестели и переливались всеми красками праздничных огней, подвешенных на фонарях. Я смотрела на него и как будто впервые видела. Выше едва на голову, и скорее худой, чем крепкий, перепуганный парень таращился на меня с таким же неподдельным ужасом на лице. Точеный, как брусок, острый и на язык и на моську свою волчью, до этого казался мне чуть не произведением искусства, а теперь виделся угольным наброском на измятом листке. Даже не удивительно, что он представлялся мне старше, ведь не нравились мне ровесники никогда. Я натянула улыбку и потерла лоб. Наверное, теперь я для него тоже не красавица…

Тихомир взвыл и оскалился:

— Все не так уж и плохо, — рычал он, осматривая меня.

— Да ты на комплименты, оказывается, тот еще мастак. И где раньше скрывал этого угодника? Глядишь, веселее бы было.

— Не язви, Мила, — рыкнул он. — Я от этого счастья и так чуть не помер!

— Не рассказывай мне тут…

— Ладно, — шепнул он. — Извини. Хорошо до греха не дошло.

— Сама бы убила, — огрызнулась я.

У нас еще и легкая лопоухость оказывается! И ведь на его нос я всегда обращала повышенное внимание, а теперь как не глянь, кривоват. Дергается, губы дрожат. Таращился Тихомир, будто сейчас меня загрызет, но к этому я, видать, привыкла, хоть и на каком-то подсознательном уровне.

И ведь даже не обидно, что испарился и трепет, и нервозность, и его молчаливое счастье, и мой нетерпеливый звон, а сними и любовь.

Я тяжело вздохнула, подоткнула сарафан между ног и усмехнулась. Больше этот парень меня своим сопением не греет, свадьба отменяется…

— Холодно сегодня, — буркнула я. — Пошли куда-нибудь.

— Ты без колготок что ли? — пригнулся он, пытаясь заглянуть мне под юбку.

— А ты кофту задом наперед надел, — указала я рукой на узловатого оленя на его груди.

Какие тут колготки. Хорошо хоть босиком не выбежала!

— Пошли, — махнул Тихомир. — Я не подумал, что здесь сегодня столько народу. В гостинице поговорим. Если ты не против, — задрал он руки.

Я закатила глаза и первая вышла на дорожку в парк, Тихомир пристроился рядом.

— Ты, значит, с ночевкой?

— Да, автобус только утром, на каникулах он не ходит, а я потратил все на такси и на это, — махнул он смартфоном, с которого даже пленку заводскую не снял. — Еще повезло номер в гостинице забронировал две недели назад. Кстати об этом. С днем рождения.

— Спасибо.

Сколько же он за такси в колядки отвалил, тысяч десять?..

Мы молча плелись по проспекту, кутаясь в куртки не по сезону. Озноб пробирал до костей, и на душе было настолько пусто, что казалось теперь я звеню ни как колокольчик, а как консервная банка.

Телефон подозрительно молчал, и хорошо, ведь что сказать родным, я пока так и не придумала.

Мы зашли в лифт, Тихомир ткнул на кнопку пятого этажа и уставился в зеркало.

— Что? — махнула я головой в отражение и улыбнулась. — Примета больше не плохая?

— Я рад, что тебе весело, — облизнул Тиша губы и отвернулся.

— Как-то не похоже. Ты бы предпочел, чтобы я ныла?

— Не вздумай даже. Я успокаивать не умею.

— Да я уж в курсе!

Мы прошлись до двери с номером “пятьсот пять”. И вот как тут не веселиться?..

Номер был одноместным, с небольшой кроватью у стенки, креслом, тумбочкой и одиноким узким шкафом, а значит приглашать он меня сюда не собирался даже под приворотом, что очень радовало. Хотя две недели назад мы еще даже не целовались… В памяти все это так сильно затуманилось, что больше походило на воспоминания о просмотренном в далеком детстве кино, чем на явь. И угораздило же!

Я скинула куртку, перешагнула валяющуюся посреди коридора сумку, прошла в комнату и забралась в кресло. Тихомир сел напротив на кровать, подперев спиной стену.

— Что будем делать? — решила я не растягивать наше малоприятное разбирательство. — Не поверишь, но я за эту неделю связями обросла, как