который изучает физику: наш мир – чистейший, первосортный хаос. И чтобы успешно двигаться внутри него, надо самому стать таким же. Если ваши энергии совпадут хотя бы ненадолго… У тебя есть то, чего бы ты очень хотел?

– Разумеется, – ответил Сет серьезно, а мысленно прибавил: чтобы ты никогда отсюда не уходила, чтобы этот разговор длился вечно. – Но как этого достичь?

– Не ставь целей, не строй планов. Не стой с секундомером над жизнью, иначе у нее исчезнет пульс. Плыви по течению. Конкретика и точность существуют только как абстракция и только у людей в голове. Даже научные эксперименты неточны, везде есть свои погрешности и парадоксы. Думаешь, полчаса назад я планировала зайти к тебе в гости? Нет. Это решение пришло ко мне случайно, как импульс, и я подчинилась ему, особо не раздумывая. Потому что если оно без причины пришло мне на ум, значит, это самое верное, что я сейчас могу сделать. Мозг еще не успел понять, а ноги уже повели в нужном направлении. А еще непредсказуемость нарушает планы потенциальных недоброжелателей. Так все и работает. И разве плохо, что я к тебе заскочила, и мы поговорили?

– Я этому очень рад, – признался Сет.

– Правда?

– Правда.

Девчонка замолкла, будто что-то прикидывала в уме, и без стеснения его разглядывала. Поздно искать футболку и одеваться, – подумал Сет, – и нелепо. Она уже все увидела.

В этом кресле, сконструированном для обычных людей, туловище Сета казалось таким большим, что становилось локальным источником гравитационного притяжения. Может, поэтому ее так тянет к нему? Проклятые фундаментальные силы взаимодействия между частицами, которым невозможно не подчиниться! Его тело крупнее, чем у других людей. Это касалось не только роста и мышц, но и, наверное, самих костей. Каждый участок плоти казался приятным для взгляда и, в перспективе, для прикосновения. Нина не знала, как это объяснить, и даже какой областью себя самой она чувствует эту манящую тягу, оставалось загадкой.

Сет излучал энергию того самого типажа мужчин, которые хороши собой, но никогда об этом не задумываются (в этом его огромное различие с Клиффордом). Для Нины такие люди представляли особую ценность именно из-за своей скромности, нежелания привлекать к себе внимание и, как следствие, выработанной незаметности. Природа подчеркнула привлекательность этого тела десятком жирных линий, а Ридли ведет себя так, будто там ни одной.

– А хочешь, я тебе тоже кое в чем признаюсь?

– Хочу.

– Ты славный парень. Я честно так считаю. Но иногда такое ощущение, что ты сам себе запрещаешь быть славным. Не позволяешь испытывать радость и другие положительные эмоции, видимо, думаешь, что не заслуживаешь их. На людях ты закрытый, эмоционально недоступный. Не знаю, что с тобой случилось когда-то, но случилось точно. И, что бы там ни было, все это до сих пор живет у тебя в голове. Живет и питается твоим настоящим. Ты слышал о нелинейной концепции времени? Прошлое и будущее не просто взаимосвязаны, они одновременны, единомоментны и сливаются в общем знаменателе «сейчас». Все, что случилось с нами однажды, будет происходить каждый последующий миг жизни. Любое событие движется вперед и назад по временной шкале, как реверсивный и аверсивный пульс; иными словами, стоит на месте – всегда с нами в моменте настоящего. Поэтому от прошлого невозможно сбежать, а будущего невозможно избежать: и времени не существует, и бежать некуда. Но знаешь, как с этим справиться?

– Как?

– Есть только одно решение. Амнезия.

Сет невесело усмехнулся и посмотрел на звезды поверх ее головы. Даже далекие небесные тела, рассыпанные по небу и, вероятно, давно погасшие, напоминали ему веснушки на лице Нины. Мироздание становилось несущественным, пока она находилась рядом и открывала ему тайны вселенной.

– Помнить все или не помнить ничего.

– И что бы ты выбрал?

– Не знаю. А ты?

– Конечно же, помнить все.

– Даже самое плохое?

– Даже самое плохое. Ведь все, что с нами было, как раз и делает нас теми, кто мы есть сейчас. Я не хочу себе другую личность. Эта меня устраивает.

От этих слов ему впервые за долгое время полегчало. Прямо сейчас Нина Дженовезе висела под его окном, держась за изгородь, сваренную им вручную из прутьев арматуры пару месяцев назад по просьбе матери, и они болтали о жизни как двое грустных взрослых на кухне после вечеринки. Это ли не счастливый сон? Разве хотел бы он вычеркнуть настоящий момент из памяти наравне со всем паршивым, что там гниет?

Внутри него действительно была рана, которая заживает долго, как порез консервной банкой, но все, о чем говорила Нина, звучало с непоколебимой уверенностью, и от этого делалось необъяснимо спокойно: на душе и на уме наступал штиль. В этом штиле Сет почувствовал решимость признаться и посчитал момент наилучшим – вряд ли им еще удастся так душевно поговорить.

– Нина?

– Слушаю тебя, Сет Ридли.

– Я должен тебе кое-что сказать.

– Только давай без шокирующих признаний. Оставим их куда-нибудь на следующий раз. Сегодня как-то перебор, не считаешь?

Сет помолчал, на ходу меняя стратегию. Он чувствовал облегчение.

– Откуда ты знаешь, где я живу и как попасть в мою комнату?

Несколько секунд Дженовезе неловко улыбалась, затем выпалила:

– На завтра запланирована облава – будут искать у всех наркоту. Так что не приходи в школу, если хоть как-то с этим связан.

Внимание Сета полностью переключилось на новую информацию.

– Откуда ты…

– Не спрашивай.

– Ну, конечно. Я и сам знаю откуда.

– Никто не говорил прямым текстом. Я сама догадалась.

– Понял тебя. Спасибо.

– Скажи честно, для тебя актуальна эта информация?

– Не могу сейчас дать однозначного ответа. И обманывать не хочу.

– Тогда будь осторожен. – Ее тон звучал разочарованно, и это его встревожило.

– Клянусь тебе, что сам я чист и никогда не про…

– Ты не обязан оправдываться, тем более передо мной.

– Не говори так.

– Я многое о тебе слышала и ко всему уже готова, ничем не удивишь.

– Это мы еще посмотрим, – загадочно ухмыльнулся Сет. – Пока что мне нечем тебя благодарить, но когда у меня появится мотоцикл, я тебя на нем прокачу, даю слово.

– Чтобы прокатиться на байке, мне не нужен водитель, да и к тому времени, как он у тебя появится, я сама уже буду прыгать на них через огонь, – подмигнула Нина и исчезла из вида так быстро, словно ее дернули за ноги.

Заметить он не успел, скорее умом понимал, что девчонка разжала руки и оттолкнулась от ограды, овитой черно-зелеными от лунного света сердцевидными листьями. Но, судя по мягкому удару о землю, в полете она сгруппировалась,