более опасные люди. Хоть он и выглядит уравновешенным большую часть времени, поверь, это маскировка, которой он обучен. Он калечил людей, а может, и убивал, но его хорошо прикрывают, поэтому мы не знаем наверняка. Это не просто ученик старшей школы, а койот в шкуре пастушьей собаки.

– Мне кажется, у тебя разыгралась паранойя. Меня он и пальцем не тронул, хотя возможностей было предостаточно, и вообще, у меня есть мысли, что… хотя ладно, это не имеет к делу никакого отношения.

– Договаривай.

– Ты будешь кидать зары?

– Не зли меня.

– Какая разница, кем он был раньше и что творил в старой школе, если сейчас он другой? У всех есть второй шанс. Даже такие, как ты, попадают в полицию. Я не боюсь его, как и тебя.

Услышав это, Клиффорд побелел, посинел и покраснел в течение одной секунды. А несколько минут спустя они обнаружили себя практически заклятыми врагами. Выясняя отношения, они подняли крик, который напугал стажеров. Выходя из кабинета, Нина врезалась в них, спешащих на шум. От повышения голоса непосредственного начальства лица Эммета и Лота автоматически бледнели, а поджилки тряслись.

– Не советую показываться ему на глаза, – сказала Нина.

– Эммет! Лот! Живо ко мне! – заревели из кабинета. Стажеры подпрыгнули на месте и засуетились, пытаясь зайти одновременно.

Покидая этаж, Нина слышала, как Ларс на них орал, и в очередной раз поразилась, каким образом могла долгое время ладить с ним, причем настолько, что их отношения местами походили на дружбу. Теперь все по-другому. Недавние догадки о том, что ее используют в разведывательных целях, вкупе с этой показательной ссорой заставили Нину получше присмотреться к Лоуренсу. Она отстранилась и снова увидела душного, властного, жестокого и ревнивого параноика, каким он показался ей при первой встрече.

Интересно, почему именно такие люди работают в полиции и вообще приходят к власти? Или такими неизбежно становятся на руководящих должностях? Кто еще тут носит шкуры, – думала она, – кто у нас чемпион притворяться тем, кем не является, ты или Сет?

Запрет общаться с Ридли не очень понятен. Точнее, Нина отказывалась понимать его единственным возможным способом, которым стоит расшифровывать запрет одного мужчины видеться с другим мужчиной.

Ей стало противно.

Не только оттого, что Клиффорд вел себя как ревнивый подонок – он всегда таким был, и она это знала. Но еще и оттого, что они наговорили друг другу гадостей. И теперь на душе томилась тяжесть. Нина провела с Клиффордом так много времени, что не могла оставаться к нему эмоционально нейтральна.

Они вместе играли, вместе смеялись, делились подробностями жизни и даже питались. Последнее много для нее значит. Каким бы Ларс ни был, она к нему привязалась. И если первое время офицер представлял для нее абсолютный ноль, то сейчас поругаться и свалить в закат уже было не так просто.

Наверняка он тоже жалеет о том, что наговорил. Глупо получилось. Но спасибо, что не отправил оперативную группу в погоню и не пытался силой вернуть в участок. Видимо, все-таки понял обо мне самое важное. А значит, небезнадежен.

Сегодня, пока Клиффорд был вне себя, она снова увидела его идеальный образ. Фантом потенциального совершенства, как называет эту фишку Отто, явился на несколько секунд, позволив рассмотреть то, чего Нина не заметила в первый раз. Это был второй случай, когда Ларс предстал перед ней в эпатажно-инопланетном образе – иллюзия, живущая в ее голове. На момент первого проявления офицер еще даже не был ее надзирателем.

Идеальный образ Клиффорда, как и прежде, показался ей ужасно нелепой и карикатурной, но в то же время ужасно притягательной фантасмагорией, пародией на то, как будут выглядеть люди будущего. Мираж хотелось продлить, запечатлеть, чтобы потом как следует рассмотреть.

Невозможно было оторвать глаз от распущенных белых волос ниже плеч – два платиновых водопада, ниспадающие от ровной полоски пробора по обе стороны лица; от странного черно-фиолетового костюма, представляющего собой полукомбинезон-полуплащ с глубоким шнурованным вырезом на груди (сиреневая тесьма с блестящими эглетами), с крупными золотыми значками и бляшками, будто гипертрофированными элементами полицейской формы, и золотыми же плашками в уголках – на воротнике, по низу борта и на длинных рукавах. Лиловые губы магнитили к центру безумной композиции своим оттенком, особенно мультяшным на фоне желтых глаз.

Каким-то чудом сохранив самообладание, Нина даже вида не подала, что лицезрела одну из самых странных галлюцинаций в жизни на расстоянии вытянутой руки. Взяв паузу, она продолжила спор как ни в чем не бывало. Фантом растворился, словно отключившаяся голограмма.

Раньше Нина спрашивала себя, почему потенциальное совершенство Клиффорда выглядит как андрогинная топ-модель из космоса (или дешевого фантастического боевика?), а теперь радовалась – как же хорошо, что она заставила Лоуренса отрастить волосы. Очень уж ему идет. Правда, он редко бывал с распущенными, все время прятал под фуражку и только ей позволял смотреть на них и трогать. Как будто она была хозяйкой им, потому что согласно ее воле они не стриглись уже долгие месяцы.

Вот бы хоть раз увидеть его в этом образе в реальности! И Отто показать, потому что словами это не описать. Губы красить Ларс точно откажется, а на все остальное его возможно уломать при желании. Чем ласковее с ним обходишься, тем он сам становится мягче, будто мороженое в тепле. А иногда и вовсе не может ей отказать, если вести себя как капризная девочка.

Выйдя из участка под привычно сканирующими взглядами дежурных, Нина машинально направилась в сторону дома. Другу звонить не стала, хотелось побыть одной. Она брела и размышляла, не перегнула ли палку. Если Клиффорд себе такое позволяет, еще не значит, что и она может.

Фантом Клиффорда вынудил задуматься не только о том, каков этот человек в действительности, но и о том, что люди вкладывают в понятие совершенства. Несколько минут спустя Нина пришла к странным выводам, которыми хотела бы поделиться с Отто.

Ей открылась простая истина: идеал – не отсутствие недостатков, а полная гармония их наличия. Дефекты и пороки – важная составляющая совершенства, а их у Клиффорда хоть отбавляй, только к внешности не придраться. Значит, он совершенен во всех смыслах. Даже его изъяны превосходны как эталоны изъянов.

Отец как-то сказал: «Чтобы быть для кого-то идеальным, нужно позволять себе мелкие несовершенства, иначе быстро наскучишь». Только сейчас до Нины дошло, что он имел в виду. Этот неожиданный вывод позволил по-новому взглянуть на всех людей, которые ее окружали, и долгое время девушка шла под впечатлением от этих мыслей.

Она спросила себя,