Еще минута на то, чтобы переварить происходящее, и от утренних сожалений по поводу безответности моей любви даже следа не осталось. Я сделала еще один глоток, отрезала новый кусочек мяса, а потом сказала:

— Ваше предложение столь заманчиво. — В голосе, вопреки желанию, прозвучало ехидство. — Остальным своим любовницам, вы, как понимаю, то же самое говорили?

Я ждала очередной гримасы, но король отреагировал на удивление спокойно. И сказал немного не то, что предполагала услышать:

— Нет. — И после довольно продолжительной паузы: — Вы первая, кто удостоился подобной чести.

— То есть остальных тащили в кровать без предупреждения?

Вот теперь Ринар поморщился и сказал как-то чересчур серьезно:

— Нет. Остальные приходили сами.

— Ах вот оно что…

— Что?

В голосе короля прозвучали хмурые нотки, которые намекнули, что мое недоверие не понравилось. Но… а как он вообще хотел? Какой реакции ждал?

— Нет, ничего, — отрезая следующий кусочек мяса, отмахнулась я. — В любом случае, учитывая ваш характер и манеры, полагаю, часть ваших любовниц моему появлению обрадовалась. Как думаете, может, кто-нибудь из них молится сейчас за мое здравие? Ведь я избавила их от вас.

Правителю Накаса замечание опять-таки не понравилось, но вместо ожидаемого протеста я услышала подчеркнуто ласковое:

— Ты говори, говори…

— А я и поговорю!

Нет, теряться или пугаться я не собиралась. Просто чаша терпения действительно переполнилась, а в сердце плотно обосновалась злость. Отдельным поводом злиться был проклятый жар, который, невзирая на вопиющее поведение величества, никуда не делся. Увы, но да, Ринара я по-прежнему хотела! Только в данный момент желание задушить было гораздо сильней.

— Кстати, а что насчет подарков? — продолжила изливать ехидство я. — Мне же как любовнице определенно что-то полагается! Или вы не только хам, но еще и скупердяй?

Послышалось тихое рычание, и я, подумав, замолчала. Вновь отпила из бокала и, послав королю кокетливо-испепеляющий взгляд, обратила внимание на еду.

Попутно пыталась вспомнить, что еще любовницам полагается. Ну а когда вспомнила, промолчать уже не смогла.

— Да… а выходное пособие вы своим бывшим выплачиваете? В каком приблизительно объеме? Это я на случай, если метку с меня все-таки снимут. А то знаете, перспектива трудиться в вашей постели, а после остаться ни с чем, очень плохо на трудовое рвение влияет.

Ответ… ну не то чтоб огорчил, но почти.

— Не снимут, — тихо процедил Ринарион.

— То есть выходного пособия не будет? — перевела «на русский язык» я. И резюмировала, картинно надув губы: — Значит, все-таки скупердяй.

Король снова зарычал, а я мысленно ухмыльнулась и, отставив мясо, перешла к десерту. Мне предстояло эротично облизывать ложечку и мечтательно закатывать глаза.

Ну а получасом позже, когда покончили с ужином и вошли в спальню…

Нет, набрасываться на Ринара, демонстрируя фальшивое желание немедленно приступить к обязанностям, я не стала. Просто ехидство отступило, и на первый план опять вышла злость.

Вот как он до такого додумался? Как посмел сделать это вопиющее «предложение»? И как я, по его мнению, должна была отреагировать? Обрадоваться? В счастливый обморок упасть?

Эмоции кипели и бурлили, кровь пенилась, а пальцы непроизвольно сжимались в кулаки. Однако высказывать свои мысли я опять-таки не спешила. И вообще — невзирая на все сегодняшние обломы, исполнилась надежды, что вот сейчас правитель Накаса все-таки одумается. Что он по крайней мере не будет ко мне приставать.

И Ринар действительно не пристал! То есть никаких попыток увлечь к кровати с его стороны не было. Даже неизбежная просьба помочь с платьем никаких нежелательных последствий не повлекла.

Его величество совершенно спокойно справился со шнуровкой, а я, подумав, все же придержала ткань, не позволяя платью соскользнуть на пол. Затем, все так же удерживая платье, направилась к гардеробной…

В эту не очень просторную и несколько перегруженную вещами комнату я заглядывала впервые. Но полку, на которой лежало мое белье, заметила сразу. И вот теперь задумалась — а какую из двух ночных сорочек надеть? Приличную или ту, которая с кружевом?

Еще не умершее ехидство шептало, что вторая в текущих обстоятельствах уместнее, однако я на провокацию не поддалась. Подхватив первую — полностью закрытую, хоть и на тонких бретелях, уверенно направилась в ванную.

О телепортации, разумеется, помнила, но мысли о том, что величество проигнорирует почетную обязанность караульного — в смысле, за мной не последует, не возникло. Внезапное перемещение, бросившее в объятия Ринариона, застигло врасплох.

— Да что за… — поймав ощущение «провала» и осознав себя прижатой к сильному мужскому телу, начала я.

Хотела выругаться и даже поцарапать одно аристократическое лицо, но король вовремя отпустил. Тут же отступил на шаг, подарил кривую ухмылку и точно собрался озвучить какое-то замечание, но вовремя одумался.

А я все-таки зашипела! Круто развернулась и вновь поспешила к ванной. Но на сей раз, прежде чем переступить порог, обернулась, дабы убедиться, что Ринар идет следом и у двери покараулит.

Искренне радуясь тому, что в прошлый раз запереться не успела, я защелкнула замок и отпустила платье. Затем проследовала к зеркалу и принялась разбирать высокую прическу.

Потом был душ, прочие важные процедуры и, разумеется, возвращение в спальню. Ну и ответное стояние под дверью, дабы избежать нового телепортационного скачка.

Подпирая стенку, я размышляла о том же — о выходке монарха. Ну и стратегию своего поведения продумать пыталась. Вариантов было много, но проявлять инициативу не хотелось. Просто… а вдруг Ринарион одумается? Вдруг извинится, возьмет слова обратно?

Результатом молчаливых рассуждений стало небольшое снижение градуса моей злости. В итоге все, что случилось дальше, было воспринято не так остро, как могло.

А случилось, собственно, то, что Ринар вышел — весь такой влажный и в одном только обвивающем бедра полотенце — окинул пристальным взглядом и указал на застеленную пока кровать. Я в свою очередь кивнула, сбросила одолженный в ванной халат и, оставшись в одной шелковой сорочке, проследовала в указанном направлении.

Забралась на кровать, на четвереньках доползла до середины. Потом легла и уставилась в потолок.

Гардины были уже задернуты, спальню освещал мягкий свет настенных бра, и на потолке лежали тени. Узор, который они создавали, был статичен, но настолько красив, что не залюбоваться не могла.

Вот только Ринар тягу к прекрасному не поддержал — расположившись рядом, величество не в потолок уставился, а на меня. Потом его ладонь легла на мой живот, и хотя этот жест вызвал привычный прилив желания, я не среагировала.