на Веронику, оставляя за ней последнее слово. – Что скажешь?

– Он закрывается от меня, Стёпа, – сказала она задумчиво. – Не знаю, сознательно или бессознательно, но закрывается. Я это заметила ещё на озере, когда захотела его погладить, а он уклонился. Я тогда списала это на мальчишеский протест.

– Но будь он стопроцентной марёвкой, ты бы это почувствовала?

– Безусловно!

– А может он быть не до конца марёвкой?

– Стёпа, человек или мертв, или жив! – сказала Вероника с укором. – Третьего не дано.

– Погоди. – Он покачал головой. – А как же твой пра-прапрадед Гордей? Он был угарником, а потом вернулся к своей жене человеком.

– Ну-ка, олигарх, с этого места поподробнее! – оживился Командор.

– Там другое. Она его отпустила, – сказала Вероника не слишком уверенно.

– Так может она и Маркушу отпустила? – предположил Стэф. – Пожалела пацана?

– Других детей не пожалела, а над ним вдруг сжалилась? – По глазам Вероники было видно, как сильно ей хочется верить в эту его версию. Наверное, так же сильно, как и Командору, который весь превратился в слух.

– У него ж харизма! – Командор схватил Веронику за руку, но тут же разжал пальцы. – Прости, красивая! У него харизма и чёртово обаяние! Он кого угодно уболтает! Может, он и её уболтал, а? И на пса посмотрите! – Он кивнул на лежащего все это время поблизости Зверёныша. – Разве бы он подпустил к своей хозяйке нежить?!

– Марёвок бы подпустил. – Вероника покачала головой. – Марёвки таким, как мы, навредить не могут.

– Он спокойно заходит в дом, – выдвинул Стэф ещё один аргумент. – Что там нарисовано на пороге? Псы, угарники, змеи и марёвки! Если бы он был марёвкой, сигнализация бы сработала. Ника, подумай.

– Я думаю, Стёпа! Я сейчас только и делаю, что думаю!

– Он порезался, – сказал Командор. – У него шла кровь. У этих ваших марёвок может идти кровь?

– Нет, – уверенно сказала Вероника.

– И они заманили его на болото! Сам бы он ни за что без меня не пошел, а эти твари его заманили!

– Откуда нам знать, что сам бы он не пошел? – спросила Вероника, а потом сказала уже мягче: – Я вас понимаю, мне он тоже очень нравится, мне тоже хочется, чтобы он был нормальный…

– Он нормальный! – рявкнул Командор.

– Мне тоже хочется, чтобы он был нормальный, – повторила Вероника. – Но нам нужно что-то решить.

– И что ты предлагаешь? Утопить его в болоте как котёнка? – Физиономия Командора снова начала наливаться кровью. – Или, может, костерок разложить и его туда?! Для надежности и спокойствия, так сказать… – Он со свистом всосал в себя воздух, яростно помотал головой.

– Я не знаю, – сказала Вероника. – Ясно, что его нельзя обижать, но я пока не понимаю, как нам следует поступить.

– Мы будем за ним присматривать. – Стэф понял, что пришло время принимать решение. И пусть именно он будет тем, за кем останется последнее слово. – Предлагаю поверить в чудо. К тому же, Марь его не отпускает, это тоже что-то значит. Ника, ты сама говорила, что мы куклы, шахматные фигуры в чужой партии. Вдруг, Маркуша не пешка, а ферзь?

– Я тебя уже люблю, оли… Стёпа! – проникновенно сказал Командор. – Я, конечно, хреновый опекун, но, если нужно, глаз с него не спущу. Да и что он вам сделает? Мы ж с ним останемся тут!

– Нет. – Вероника покачала головой. – Теперь мы идем на болото всем табором. Тут уже без вариантов!

– Когда идем? – в один голос спросили Командор и Стэф.

– На рассвете! Мы идем на болото на рассвете.

Глава 29

Хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Или они насмешили кого-то другого? Что-то другое? Стэф не знал, но на болото они отправились не на рассвете, а глухой ночью…

Рассказ о приключениях Командора и трансформации Маркуши вернувшийся из города Гальяно слушал, как страшную сказку.

– А малой-то сам в курсе? – спросил он, когда Вероника закончила свой рассказ.

– Похоже, что нет.

– А так вообще бывает?

– Я не знаю.

– Но ты его не видишь? В смысле, этим своим третьим глазом?

– Не вижу. – Вероника была терпелива и покладиста, на все расспросы отвечала подробно, но было видно, что мысленно она сейчас где-то в другом месте.

– А Марионеточника, своего дядю Тошу, ты видела? – спросил Гальяно.

– Нет. – Вероника бросила на него быстрый взгляд.

– Это потому, что его закрывала от тебя сама Марь. Маркушу она тоже, выходит, закрывает.

– Зачем ей это? – спросил Стэф.

Они держали военный совет, стоя на берегу заводи, по колено в густом тумане. Командор увел Маркушу в дом. Зверёныш с котом остались на крылечке. Кстати, Зверёныш, как и обещала Вероника, с каждой минутой выглядел все лучше и лучше.

– Она мне не докладывает, Стёпа. – Смирение Вероники закончилось, на его место пришло лёгкое раздражение.

– Но малого мы теперь берём с собой? – уточнил Гальяно.

– Без вариантов. – Вероника подобрала с земли камешек, зашвырнула его в воду. Камешек ушел на дно совершенно беззвучно.

– А если он перекинется в самое неподходящее время? Что мы будем тогда делать? Предупреждаю сразу, я на детей руку поднять не смогу. Ни на живых, ни на мертвых.

– Он живой, – сказала Вероника уверенно, а потом добавила: – Этой ночью спать будем по очереди. А на ужин у нас будут только макароны по-флотски и больше ничего.

– Это почему? – не понял Гальяно.

– Потому что в макароны и тушенку нельзя ничего подсыпать, – предположил Стэф.

Вероника согласно кивнула.

– К еде из усадьбы даже не прикасайтесь. Воду пьем только из колодца. С кофе пока тоже завязываем. Очень не хочется вырубиться как в прошлый раз.

Они согласно покивали. Макароны по-флотски – не самая большая плата за спокойствие. Время дежурства разбили на три равные части по три часа. Командора от несения вахты было решено отстранить, как неблагонадежного. Если он и обиделся, то виду не подал, лишь буркнул мрачно:

– Я вообще спать не собираюсь, а вы, хлопчики, можете играться в свои игры.

Первым на боевой пост заступил Стэф. Для бодрости духа ему сильно не хватало кофе, но, памятуя о предупреждении Вероники, он ограничился кружкой ледяной колодезной воды. Братан занял наблюдательную позицию на печи и теперь подозрительно зыркал оттуда желтыми глазюками.

Время тянулось очень медленно. Случались моменты, когда Стэфу казалось, что оно вообще стоит на месте. Командор с Маркушей закрылись в спальне, но из-под двери пробивалась бледная полоска света. Похоже, Командор и в самом деле решил не ложиться.

Вероника ушла в кабинет. Гальяно завернулся в спальник и тут же вырубился. На дежурство ему предстояло встать вторым, а Веронике доставалось самое мутное и самое тяжёлое предрассветное время. Она сама его выбрала, и отговаривать её было бесполезно.

В дверь поскреблись в начале первого. Стэф замер, прислушиваясь к тому, что происходило в доме и вне его. Рядом слышалось тихое посапывание Гальяно. Из-за дверей спальни и кабинета не доносилось ни звука. На печи что-то зашуршало, а через мгновение на лавку рядом со Стэфом запрыгнул невидимый в темноте кот. Стэф провел ладонью по его выгнутой дугой спине, осторожно, стараясь не шуметь, встал, вышел в сени и только там включил фонарик в телефоне.

Из-под входной двери по полу тянулись щупальца болотного тумана. Туман заполнял сени, как вода заполняет тонущую лодку.

В дверь снова постучались.

– Стёпочка? Стёпочка, это же ты? – послышался снаружи тонкий детский голосок.

– Давно не виделись, – сказал он, подсвечивая порог, на котором вспыхнули символы, похожие на большеголовых детей.

– Это тебе кажется, что давно, а на самом деле совсем недавно. – Девочка за дверью хихикнула. – Но мы все равно соскучились. С тобой было