Я мгновенно застыла всем телом. Будто на меня выплеснули ведро ледяной воды. Я разом почувствовала себя застигнутой врасплох, виноватой, а телефон продолжал вибрировать.

– Подойдешь? – поинтересовался он.

– Я… я перезвоню ей. – Говоря это, я не могла взглянуть ему в глаза.

Симон без слов убрал руки с моих ног и накинул одеяло. Он встал с кровати. Я повернулась к нему, закрывая рубашкой грудь и слегка выпрямившись. Я увидела, что он возбужден, и чувство вины усилилось.

Что я здесь делаю, черт возьми?

Грудь Симона сильно вздымалась и опускалась, он смотрел мне в глаза. В них еще теплился огонек страсти, который разгорелся бы в пожар, не будь этого звонка.

– Я тогда пойду, хорошо?..

Я кивнула.

Симон провел по волосам, замотал головой.

– Спасибо за… массаж, – сказала я. Слова прозвучали как неловкий утешительный приз, который никому не нужен. Остальная часть фразы застряла у меня в горле, и я не стала ее произносить. Что я скучаю по нему. Что меня мучает совесть. Что не знаю, что мне делать.

– Оставь, Алиса. Я знаю, что ты бы предпочла, чтобы последнего получаса не было. – Я раскрыла рот, хотела возразить, но губы дрожали, и я не смогла выдавить ни звука. – Я понимаю… – Его голос звучал сдавленно, желваки ходили. Глаза полны разочарования, видно, как недосказанность его тяготит и переходит в нечто такое, чего я раньше не замечала. В горечь. Или злость? – Один вопрос, Алиса: ты рассказала ей?

– Рассказала о чем? – Я нахмурила лоб.

– Ты рассказала своей сестре, что я живу здесь? Ты рассказала, что у нас с тобой было… есть… неважно…

Я пристыженно опустила взгляд, почувствовав себя разоблаченной лгуньей. Я не нашла в себе мужества поговорить с Бекки. Я боялась ее реакции, последствий этого разговора. Работа над мамиными картинами так сильно выматывает меня эмоционально, что у меня буквально нет сил на разборки с Бекки. Тем более после истории с папкой.

Если бы только Симон мог заглянуть мне в голову… потому что сама я понятия не имею, как облечь в слова весь тот хаос, что творился у меня в мозгах. Поэтому я просто помотала головой.

Он не проронил ни слова, просто уставился на меня. Практически на моих глазах с каждой секундой его черты становились все более жесткими.

И мне вдруг стало страшно.

– Знаю, Симон, мне давно следовало это сделать… но…

– Но ты подумала: да ладно. Фиг с ним, – цинично перебил он меня. – Зачем все усложнять, если Симон в любой момент у меня под рукой. Как приятель, или как сосед, или как… Он по-разному может.

Я отпрянула, как от удара.

– Это неправда. П-почему ты так говоришь?

– Потому что я наконец хочу прямого ответа на прямой вопрос – чего ты от меня хочешь! Я ждал, что ты поговоришь с сестрой. Не сейчас, когда бомба уже взорвалась, а это и для тебя стало шоком, но, по крайней мере, до того, как я въеду сюда. Чтобы я знал, где мое место, как я должен вести себя с тобой. Я говорил тебе, что ненавижу хитрить. Тем более ненавижу, когда хитрят со мной. Я не хочу это пережить еще раз, Алиса. Я не позволю так со мной поступать. Никогда не позволю.

У меня открылся рот, и я уставилась на него. Он прав. Да, мне нужно было все сказать Бекки до его приезда. Но тот факт, что он сравнивает меня с ней, что косвенно приписывает мне вещи, которые он терпел от нее… Он же не серьезно?

– Что ты хочешь этим сказать? Что я тебя использую?

– Ты мне скажи, – горько ответил он и со значением поднял бровь.

– Нет, не скажу! – взяла я грозный тон.

– То есть ты будешь откладывать разговор с сестрой – если ты его вообще планируешь когда-нибудь, – зная, что в любой момент поманишь меня и снова оттолкнешь, когда твоя нечистая совесть даст о себе знать? Мне так начинает казаться.

– Начинает казаться? Ты говоришь так, будто я все эти месяцы держу тебя возле себя, Симон.

– Но ведь до этого дойдет или нет? И пока не дошло до того…

– До чего? Что ты хочешь сделать? – прошептала я, не дождавшись окончания фразы.

Я практически могла увидеть, как в нем что-то вскипело и он огородил себя стеной. И страх – как в случае с папой – невозможности достучаться до него перевернул все внутри меня. Я натянула на себя одеяло как щит. Кулак прижала к желудку, пытаясь таким образом унять подступающую тошноту, и все это время ждала, что он ответит.

Но он не торопился, смотрел на меня. Искал. Взвешивал. Разрывался. И мучал меня еще больше.

– Что ты хочешь сделать? – дрожа, повторила я.

– До того, как… – Он помолчал. – До того, как я уйду. – С этими словами он развернулся и вышел.

Я хотела его остановить, просить дать мне время, обещать, что поговорю с сестрой, сказать, что не хочу его потерять. Но я не могла. Не могла выбирать между ним и Бекки. Просто не могла, и все.

38

Алиса

Ночь прошла ужасно. Я почти не спала, подскакивая от каждого шороха, боясь, что Симон соберет вещи и уедет, не дожидаясь утра. Я даже прокралась в прихожую, чтобы посмотреть, на месте ли его обувь.

Утром, когда я встала, Симона уже не было. Вечером он появился поздно, бросил безразличное «спокойной ночи» и ушел к себе. Следующие дни проходили по той же схеме. Я просиживала в галерее, но не сделала ни мазка. Страх сковал всю мою творческую энергию. Страх, что нашим отношениям с Бекки придет конец, как только она узнает о Симоне. Страх, что ледяная стена между мной и Симоном все толще, а воздух между нами все холоднее. Страх, что, в конце концов, мы даже друзьями остаться не сможем. Не важно, поговорю я с Бекки или нет.

– Может, тебе отдохнуть пару дней, Алиса, как думаешь? Взять маленькую творческую паузу? – предложила в какой-то момент Герда. Она мягко взяла меня за плечи.

– Но до выставки меньше трех недель.

– Время терпит. Одна картина готова. Если придумаешь еще одну-две, будет хорошо, ну, а если нет – не беда. – Она взяла у меня кисть. – Иди домой, дорогая! Займись йогой или приготовь себе что-нибудь. Повидайся с подружками или с симпатичным молодым человеком, – подмигнув, добавила она, но сразу же посерьезнела.

Видимо, я не сумела до конца подавить свою реакцию. Герда не подозревала, что разбередила мою рану. Подружки. Мне так не хватает Лео. Можно было бы поехать к Калле, но у нее от экзаменов голова идет кругом. Я не могла повесить на нее еще и это. Кроме того, последние три дня я и так заспамила наш чат своими рыданиями о Симоне.

А симпатичный молодой человек?