сделала жест в сторону двери, в которой появились двое её спутников. – Джок, вы уже знакомы с посланником Понтером Боддетом. А это учёный Адекор Халд.

Кустистые брови Джока взлетели к самому краю причёски.

– Бог ты мой! – вскричал он. – Вот это сюрприз!

– Вы не знали, что они собирались приехать?

Джок покачал головой:

– Я полностью погрузился в… в другие дела. Я получаю доклады о приезде и отъезде всех неандертальцев, но давно их не просматривал.

Мэри мимоходом вспомнила старый анекдот. Плохая новость: ЦРУ читает всю вашу почту. Хорошая новость: ЦРУ читает всю вашу почту.

– В любом случае, – сказал Джок, выступая вперёд и протягивая руку Понтеру, – с возвращением. – Потом он протянул руку Адекору: – Добро пожаловать в Соединённые Штаты Америки, доктор Халд.

– Спасибо, – ответил Адекор. – Я… несколько ошеломлён.

Джок изобразил тонкую улыбочку:

– Это мы можем.

Мэри снова указала на двоих барастов:

– Лонвес Торб попросил Понтера вернуться и в этот раз взять с собой Адекора.

Понтер улыбнулся:

– Я уверен, что, на вкус Лонвеса, я слишком большой теоретик. Но Адекор хорошо знает, как создавать реальные вещи.

– К слову, о неандертальской изобретательности, – сказала Мэри, указывая на стол в углу кабинета Джока. – Я вижу, вы разбираетесь с кодонатором.

– О да, – ответил Джок, возвращаясь в кресло. – Это совершенно потрясающий прибор.

– Ага, – согласилась Мэри. Она посмотрела на Джока, раздумывая, стоит ли ему сказать. Искушение было слишком сильно. – С его помощью мы с Понтером собираемся завести ребёнка, несмотря на разницу в числе хромосом.

Джок выпрямился в своём аэроновском кресле.

– Правда? Какая… неожиданность. Я не… я и не думал даже, что такое возможно.

– Очень даже возможно! – Мэри сияла от радости.

– Гм… э-э… поздравляю, – сказал Джок. – И вас, Понтер, разумеется. Поздравляю!

– Спасибо, – ответил Понтер.

Внезапно Джок посерьёзнел, словно вспомнил о чём-то важном.

– Гибрид между Homo sapiens и Homo neanderthalensis, – сказал он. – У него будет двадцать три пары хромосом или двадцать четыре?

– Вы хотите сказать, будет он глексеном или барастом с точки зрения разработанного мной теста? – спросила Мэри.

Джок кивнул:

– Ну, знаете, просто праздное любопытство.

– Мы долго обсуждали этот вопрос. В конце концов решили, что будет двадцать три пары. С точки зрения теста ребёнок будет глексеном.

– Понятно, – сказал Джок. Ответ его как будто бы немного огорчил.

– Поскольку эмбрион будет помещен в мою матку, – она похлопала себя по животу, – мы решили попытаться избежать возможных осложнений с иммунной системой.

Джок проследил взглядом за её рукой:

– Но вы ведь ещё не беременны, я полагаю?

– Нет-нет. Поколение 149 будет зачато только в следующем году.

Джок моргнул:

– Так ребёнок будет жить в неандертальском мире? Значит ли это, что вы перебираетесь туда насовсем?

Мэри бросила взгляд на Понтера и Адекора. Она не ожидала, что эта тема всплывёт так скоро.

– В основном, – осторожно сказала она, – я буду жить в нашем мире…

– Звучит так, словно за этим следует большое «но», – сказал Джок.

Мэри кивнула:

– Так и есть. Вам известно, что я закончила работу, для которой вы меня наняли в «Синерджи», гораздо быстрее, чем изначально предполагалось. Я думаю, что мне пришло время уйти. Мне предложили полный бессрочный контракт профессора генетики в Лаврентийском университете.

– Лаврентийском? – сказал Джок. – Это где?

– В Садбери – там, где портал. Лаврентийский – небольшой университет, но у них отличный факультет генетики, они выполняют анализы ДНК для федеральной полиции. – Она помолчала. – В последнее время я заинтересовалась этой областью.

Джок улыбнулся:

– Кто бы мог подумать, что настанет время, когда Садбери станет пользоваться популярностью из-за удачного географического положения?

* * *

– Привет, Мэри.

Мэри выронила кружку, которую держала в руках. Она разлетелась вдребезги, горячий кофе с шоколадным молоком расплескался по полу её офиса.

– Я закричу, – сказала она. – Я позову Понтера.

Корнелиус Раскин закрыл за собой дверь.

– В этом нет никакой необходимости.

Сердце Мэри бешено колотилось. Она огляделась вокруг в поисках чего-нибудь, что можно бы было использовать в качестве оружия.

– Какого чёрта ты тут делаешь?

Корнелиус выдавил из себя кривую улыбку:

– Я тут работаю. Меня наняли тебе на замену.

– Это мы ещё посмотрим, – сказала Мэри и схватила трубку офисного телефона.

Корнелиус придвинулся ближе.

– Не касайся меня! – сказала Мэри. – Не смей!

– Мэри…

– Пошёл вон! Пошёл вон! Пошёл вон!

– Мэри, дай мне две минуты – это всё, чего я прошу.

– Я позвоню в полицию!

– Ты знаешь, что не позвонишь. Ты не можешь, только не после того, что Понтер сделал со мной, и…

Внезапно Корнелиус замолк. Сердце Мэри выпрыгивало из груди, и, должно быть, Корнелиус заметил что-то в выражении её лица.

– Ты не знаешь! – сказал он, широко раскрыв глаза. – Ты ведь не знаешь, правда? Он тебе так и не сказал!

– Не сказал мне что? – спросила Мэри.

Худая фигура Корнелиуса обмякла и просела, словно соединение его ног с туловищем вдруг ослабло.

– Мне и в голову не пришло, что ты в этом не участвовала, что ты ничего не знала…

– Не знала чего? – требовательно сказала Мэри.

Корнелиус попятился.

– Я не причиню тебе вреда, Мэри. Я не могу причинить тебе вреда.

– О чём ты говоришь?

– Ты знаешь, что Понтер приходил ко мне домой?

– Что? Ты врёшь.

– Нет, не вру.

– Когда?

– В сентябре. Поздно ночью…

– Ты врёшь. Он никогда…

– Не вру.

– Он бы мне сказал.

– Я тоже так думал, – согласился Корнелиус, безучастно пожав плечами. – Но, как видим, он не сказал.

– Послушай, – сказала Мэри. – Мне на всё это плевать. Просто убирайся отсюда. Я приехала сюда, чтобы от тебя избавиться! И я позвоню в полицию.

– Ты не хочешь этого делать, – сказал Корнелиус.

– Следи за руками – и если ты сделаешь ещё шаг, я заору.

– Мэри…

– Не подходи.

– Мэри, Понтер кастрировал меня.

Мэри почувствовала, как у неё упала челюсть.

– Ты врёшь, – сказала она. – Ты всё это выдумал.

– Могу показать, если хочешь…

– Нет! – Мэри чуть не вырвало – мысль о том, чтобы увидеть его обнажённую плоть, была нестерпима.

– Это правда. Он пришёл ко мне домой, где-то в два часа ночи, и…

– Понтер никогда бы такого не сделал. По крайней мере, не рассказав мне.

Корнелиус поднёс руку к молнии на ширинке.

– Как я уже сказал, я могу доказать.

– Нет! – Мэри дышала тяжело и судорожно.

– Кейсер Ремтулла сказала мне, что ты натурализовалась – переселилась на ту сторону навсегда. В противном случае я бы никогда сюда не приехал, но… – Он пожал плечами. – Мэри, мне нужна эта работа, – сказал Корнелиус. – Йоркский для меня тупик – для меня и любого другого белого мужчины