– Ты хочешь сказать, что, убив Уэду, он забрался на крышу и сбросил с нее снег?

– Точно. Устроил небольшой снегопад.

– Вот оно что…

– Пошли дальше…

– Постой! А что же кукла? Зачем ее расчленили и разбросали возле десятого номера? В чем причина?

– Ну это же очевидно. Туда он не мог насыпать снега. Слишком далеко от крыши.

– Что? То есть… опять следы…

– Что касается ступенек, ведущих в десятый номер, то у него была возможность не оставить на них следы. Для этого надо было перелезть через перила на внешнюю сторону и пройти по самому краешку лестницы. Проблема состояла в том, что делать со следами от западного угла дома до лестницы и у самых ступенек. Поэтому он бросил на снег куклу и перешел по ней.

– Ага!

– Но расстояние от лестницы до места, где он мог замаскировать следы, сбросив снег с крыши, было великовато, поэтому он разобрал куклу, разбросав ее руки и ноги так, чтобы, ступая по ним, добраться до угла дома.

– Ого!

– Вот почему была выбрана кукла, у которой можно отсоединить конечности.

– Эх! Почему мы об этом не подумали, ведь все так просто!.. Но ведь… Кукла заглянула в окно Аикуры-сан. Это произошло до?.. или?..

– Нет, это была только голова. Если подумать, зачем это понадобилось…

– Позвольте, я сам объясню, – изъявил готовность помочь разбирательству его поступков Кодзабуро, заметив, что многочисленные вопросы начинают раздражать Митараи. – Как только что было сказано, части разобранной куклы сыграли роль камешков, по которым можно перейти через ручей. С их помощью я выбрался на свои следы, отмеченные вешками, и, кое-как сровняв их со снегом, вернулся в дом. В руках у меня была голова Голема. Я собирался отнести ее в третий номер и, спрятавшись там или в соседней библиотеке, тихо дождаться утра.

Для всех я уже лежал в постели в своей комнате в башне, поэтому громыхать подъемным мостом было нельзя до утра, когда, услышав этот звук, все могли подумать, что я проснулся и направляюсь в главный дом. Я хотел дождаться семи часов и, пока никто не встал, опустить и поднять лестницу, сымитировав ранний подъем.

Голова куклы все еще оставалась у меня в руках; бросить ее на ночь на снегу я не решался, боялся, что влага и холод ей повредят. Поначалу хотел отнести ее в третий номер, но поскольку еще предстояло идти туда, чтобы переждать ночь, подумал, что меня может кто-нибудь увидеть, если я буду сновать туда-сюда. И я потащился с ней на крышу по лестнице, вмонтированной в стену возле моего перекидного мостика. А перед этим я заранее оставил дверь, ведущую на мост, слегка приоткрытой, чтобы можно было протиснуться через эту щель.

Сбросив снег, я спустился с крыши с уверенностью, что дело сделано, но, на мое несчастье, Эйко проснулась и захлопнула дверь. Снаружи она не открывается, и если б даже я попытался как-то с ней справиться, бесшумно это сделать было невозможно. Меня могли увидеть, и тогда я наверняка попал бы под подозрение. Ведь Уэда был уже мертв. Я не мог допустить, чтобы меня арестовали до того, как я убью Кикуоку.

Оказавшись запертым на продуваемой ветром крыше, я стал ломать голову в поисках выхода. На крыше установлен резервуар с водой, на котором закреплена трехметровая веревка. С ее помощью техники залезают на резервуар для проверки и ремонта. Веревка слишком коротка, чтобы спуститься по ней на землю. По лестнице я мог спуститься только к мостику в башню, а толку-то… Привязать веревку к нижней ступеньке лестницы? До земли все равно оставалось слишком много. Но даже если б я оказался на земле, что дальше? Перед тем как лезть на крышу, я запер дверь салона изнутри. Таким образом, путь в главный дом и в мою башню был заблокирован, и подозрение в убийстве тут же ложилось на меня. Тут я наконец обратил внимание на то, что все еще держу в руках голову Голема, и мне пришла в голову мысль: нельзя ли, используя голову куклы и трехметровую веревку, как-то вернуться в дом? И ответ на этот вопрос нашелся.

Мой расчет был таков: привязав веревку к перилам, установленым по периметру крыши, я спущусь по ней до окна Аикуры-сан. Увидев в окно Голема, та испугается и поднимет крик. Эйко только что закрыла дверь, по которой я мог попасть в дом, и вряд ли успела заснуть. Услышав крик Аикуры-сан, она наверняка вскочит. А я, рассчитав время, поднимусь обратно на крышу, отвяжу веревку и закреплю ее на перилах над комнатой Эйко. После этого останется только громко крикнуть. Я надеялся, что Эйко подойдет к окну и, отперев его, выглянет наружу. Она девушка решительная, так что у меня были все основания так думать.

Что бы она сделала, не увидев ничего под окном? Наверняка бросилась бы в комнату Аикуры-сан – узнать, в чем дело. Если повезет, в спешке она забудет закрыть окно, и я смогу спуститься по веревке в ее комнату. А перед этим заброшу голову Голема как можно дальше от западного края крыши.

Если Эйко войдет к Аикуре-сан в первый номер, я сумею выскользнуть из второго, где живет дочь, и быстро опущу перекидной мост, сделав вид, что поспешил на крик из своей комнаты в башне.

Но Эйко может не заходить в комнату Аикуры-сан и выяснять, что там произошло, стоя в дверях. В таком случае мне придется спрятаться в платяном шкафу и сидеть там до утра. И если она зайдет в первый номер и выйдет оттуда в тот момент, когда я буду опускать мост из главного дома, объяснить, как так получилось, будет очень трудно. Кроме того, Эйко может вообще не открыть окно, или Канаи могут увидеть, как я влезаю через окно в ее комнату. Короче, пан или пропал. Но я хорошо знал характер Эйко, поэтому шансы на то, что мой план сработает, были достаточно высоки. И в итоге все прошло как по маслу.

– Да уж, голова у вас работает! – чуть ли не с восхищением заметил Усикоси. – Я бы на вашем месте постучал дочке в окошко и попросил меня пустить.

– Я тоже об этом думал. Была такая мысль. Но ведь я еще не сделал того, что собирался сделать.

– Не убили Кикуоку… – уточнил Митараи. – Усикоси-сан, я чувствую, вы удивлены. Но послушайте, что произошло дальше. У вас ноги подкосятся от удивления. План просто замечательный. Я снимаю шляпу перед его автором.

– Убийство Кикуоки… Но мы были вместе, когда оно произошло. Сидели и пили коньяк. Как такое могло быть?.. – недоумевал Усикоси.

– А сосулька? Когда мы сюда приехали, я взглянул на башню. Как и следовало ожидать, на ней висело множество большущих сосулек.

– Сосулек?! – в один голос восклинули удивленные детективы.

– Но разве это был не нож? – крикнул Окума. – Кикуоку убили ножом!

– Ножом в сосульке, – проговорил Митараи, будто печатая каждое слово. – Нож был подвешен на шнурке под карнизом, и получилась сосулька, на конце которой торчало острие ножа. Правильно?

– Все верно, – отвечал Кодзабуро. – Здесь, на севере, вырастают гигантские сосульки. Больше метра бывают. После того как моя сосулька выросла, я опустил ее конец в горячую воду, обнажив лезвие ножа. Оружие готово. Я хранил его в холодильнике.