Заметив озадаченное выражение лица Амелии, она засмеялась и сказала:

— Это звучит несколько запутанно, но скоро все прояснится. Ты тоже, моя дорогая подруга, получишь ответы на все свои вопросы.

Постепенно прибывали остальные гости. Амелию удивил разношерстный состав гостей — Рахиль когда-то говорила, что Амелия ее единственная подруга-нееврейка, однако среди вновь прибывших были и другие неевреи. И, судя по всему, далеко не все принадлежали к тому кругу, к которому принадлежала сама Рахиль, — там были выходцы изо всех общественных слоев, даже рабы, которых, к изумлению Амелии, приветствовали с такой же теплотой, как и всех остальных. Это было шумное сборище. Иудаизм для большинства римлян оставался загадкой, поэтому Амелия всегда думала, что религиозные образы проходят у них в тихой торжественной атмосфере — на манер тех, которые совершаются в храмах Исиды и Юноны. Но Рахиль объяснила своей ошеломленной подруге, что подобные собрания устраиваются еженедельно после встреч в синагоге и имеют как общественный, так и духовный смысл.

В комнате стояло три обеденных стола и девять кушеток — по одной кушетке на трех гостей. Рахиль показала себя хорошей хозяйкой, потому что сажать за стол меньше девяти человек, так же как и приглашать на пир более двадцати семи человек, считалось признаком дурного тона. Светильники зажгли еще со вчерашнего вечера, потому что зажигать огонь в субботу было запрещено.

Когда все уселись, Рахиль сказала:

— Я счастлива приветствовать неевреев, которые присутствуют сегодня среди нас.

Тут же один старик, в кипе и молитвенном покрывале с бахромой, начал возмущаться вслух по поводу последнего и поплелся к выходу.

Послав за ним молодого человека, Рахиль объяснила Амелии:

— Многие из нас все еще следуют разным обычаям. У каждой общины свои правила и догматы веры. Старейшины пытаются объединить общины, но мир слишком большой. Наши братья и сестры в Коринфе придерживаются обычаев, отличных от наших, а наши братья и сестры, которые живут в Эфесе, исповедуют обычаи, отличные от тех, которых придерживаемся мы, живущие в Риме, и те, кто живет в Коринфе!

Амелия увидела, что старик возвращается; юноша убеждал его следующими словами:

— Вспомните слова пророка Исайи: «Я сделаю тебя светом народов, чтобы спасение мое простерлось до концов земли».

Старик сел на свое место, но, судя по его виду, слова юноши его не убедили, и ему по-прежнему не нравилось присутствие неевреев.

Рахиль начала молитву. Она запела:

— Шма Исраэль: адонай элохену адонай эхад!

И остальные вторили ей:

— Барух шем квод мальхуто леолям ваэд.

Потом Рахиль улыбнулась новеньким и повторила молитву специально для них, уже на латыни:

— Слушай, Израиль! Господь Бог наш, Господь един есть. Да будет имя Его благословенно и Царство Его ныне и присно и вовеки веков!

Встреча была целиком посвящена чтению писем и пересказу каких-то событий. Многие истории были Амелии знакомы, потому что воскресение богов не было для нее новостью. Бога Марса принесли в жертву и отправили в подземное царство, откуда он поднялся через три дня. С другими спасителями происходило то же самое еще в незапамятные времена; даже Ромул, первый римский царь, после своей смерти возник целым и невредимым перед своими последователями и рассказал им, что был отозван к богам. Юлий Цезарь и Август тоже теперь боги. И вообще, превращение людей в богов было довольно распространенным явлением. А что касается загробной жизни, об этом уже говорила Исида. Они обсуждали распятие своего спасителя. Амелия не видела в этом ничего особенного, потому что преступников распинали каждый день. Кресты были выставлены по краям дорог, ведущим в Рим, и редко когда хотя бы один из них пустовал. Что же касается того, что Иисус творил чудеса и исцелял больных, — это тоже не представлялось чем-то необычным, потому что на улицах Рима каждый день происходят чудеса — маги превращают воду в вино, знахари, лечащие при помощи молитв, заставляют ходить хромых. Но она все это вежливо слушала, удивляясь про себя наивному восторгу окружающих.

Здесь была двоюродная сестра Рахиль, которая приехала из Коринфа и привезла с собой письма, чтобы прочитать их вслух. Рахиль тихо объясняла Амелии:

— У нас нет ни синагог, ни храмов, ни специальных мест для богослужений. Мы собираемся друг у друга. Моя двоюродная сестра, как и я, покровительствует новой вере и устраивает встречи у себя дома, в Коринфе. Ее невестка, которая живет в Эфесе, тоже богатая покровительница, которая устраивает встречи у себя. Это дает нам возможность собираться вместе. Но мы не едины в своих правилах и догмах. В Александрии, например, есть секта, в которую входят исключительно неевреи, поэтому они собираются не по субботам, а по воскресеньям. И они не соблюдают правил кошерной пищи, они едят то же, что ели всегда, — свинину, моллюсков, молоко и мясо. Ученики Учителя — апостолы, знавшие его лично, пишут послания во многие общины, пытаясь объединить нас одним учением. Но это очень трудно — ведь империя такая громадная.

Амелия не заметила, чтобы неевреи пользовались на этом собрании каким-то особым влиянием. Почти все члены собрания были иудеями. На столе стоял традиционный иудейский семисвечник — менора. Рахиль была с покрытой головой, так же, как и мужчины; почти на всех мужчинах наброшены покрывала с бахромой, а на лбу — филактерии. Сначала они читали молитвы на иврите, потом на латыни. А на столе среди обилия блюд на столе не было ни свинины с моллюсками, ни молока с сыром. Зато там была сваренная на пару рыба во вкусном соусе, вареные куры и нежная сладкая телятина.

Рахиль, которая была главной на этой встрече, объяснила новеньким, что пиршество устроено в честь Того, Кто Грядет — Мессии, который подарит евреям Царство Божие.

— Сегодня среди нас присутствуют новые друзья. — Она представила их. — Некоторые из вас протестуют против того, чтобы к нам присоединялись неевреи. Но Павел сказал нам, что Господь не разделяет евреев и неевреев, что перед Ним все равны.

Отламывая кусочки хлеба, Рахиль стала раздавать их по кругу.

— Блаженны кроткие, — запела она, и остальные вторили ей, — ибо они наследуют Землю. — И они завели красивое антифонное песнопение.

Амелия обратила внимание на то, что в своих молитвах они произносят слово «авва».

— Авва — имя вашего бога? — спросила она.

— Наш Господь говорил на арамейском, по-арамейски авва означает «отец». Иисус обращался к Господу авва, поэтому мы обращаемся к нему так же.

Хотя все они пребывали в радостном настроении, Амелия заметила в них напряжение. Они были как-то по-особому взбудоражены, и, слушая их рассказы, Амелия начала понимать источник этого волнения: их Спаситель был распят тридцать лет назад, и некоторые из его первых последователей еще живы. Говорили, что это признак скорого возвращения Иисуса.

— Это может произойти в любой момент, — утверждала Рахиль. Это было что-то новое, Амелия не помнила, чтобы хотя один из богов-спасителей обещал вернуться или вернулся после своего воскресения. Дальше Рахиль стала рассказывать о живущих на границах империи племенах, которые готовят восстание против Рима, а затем перечислила предзнаменования и чудеса, предвещающие конец света.