«Перебьешься», – Стас еще раз провернул теплый от прикосновения барабан «тауруса». Крутанул еще раз-другой, глянул на Юдина, на небольшой револьвер, открыл барабан, вытряхнул четыре патрона, захлопнул, крутанул ладонью и перехватил взгляд Юдина: тот понял все с пол-оборота и одобрил:

– Подходит. И разом устраняет множество проблем для победителя с отходом, например, одновременно регулирует право собственности на мой золотой запас. Я согласен. Позволишь мне быть первым или сам начнешь?

Говорил он вроде серьезно, но издевка и насмешка сочились из каждого слова, откровенные, неприкрытые, они били по нервам и рвали сердце. «На кой черт все это». Стас поднял «таурус» к виску, вдавил дульный срез в кожу. Юдин аж рот приоткрыл, подался вперед и сделался точь-в-точь, как спаниель в стойке. Зажравшаяся скотина подобное явно видела впервые в жизни и зрелищем откровенно наслаждалась, ждала, чем закончится.

Через рукоять револьвера словно пропустили ток, Стас сжал горячий металл, поднял руку к виску. В револьвер точно не патрон вставили, а пару гирь навесили, локоть тянуло вниз, пальцы свело судорогой, спусковой крючок сам подался назад, едва Стас коснулся его пальцем. Юдин перестал скалиться и смотрел на Стаса с почти научным интересом, как профессор медицины – на подопытную лягушку. Что будет, если ее поджарить? А если кипятком облить? Кислотой?..

По хребту полз холодок, все внутри сжалось в скользкий ледяной комок. Мерзкое ощущение, как ни крути, вот она, смерть, из дула подмигивает и попахивает знакомо пороховой гарью. Стас сжал теплую шероховатую рукоять, согнул указательный палец на спусковом крючке, с силой нажал на него, отводя назад. Звонкий щелчок, револьвер дернулся в руке, дуло уставилось в потолок.

– Повезло, – выдохнул Юдин, поерзал у стены, и потребовал капризно со своей наглой фирменной ухмылкой:

– Дай. Теперь моя очередь…

Стас вытер взмокший лоб, загнал все патроны в барабан, положил «таурус» на колени и откинулся к стене.

– Испугался? – разочарованно протянул Юдин.

– Нет, передумал, – сказал Стас. – Мы будем играть в другую игру, сразу оба. Ты знаешь, где портал?

– Да, – немедленно сдался Юдин, – знаю. Могу место назвать…

– Покажешь, – уточнил Стас. – А сейчас вот что мне скажи: ты почему обратно не смылся? Там, дома, все одно лучше, чем здесь, и вообще, все уже закончилось и можно возвращаться к заводам, газетам, пароходам…

– Сомневаюсь я. – Юдин ловко изобразил на физиономии тоску и боль по утраченным активам. – Гражданская война – это надолго, мы проверяли перед… заброской. Есть мнение, что атомное будущее – итог нашей расеянской заварушки: кто-то завладел чемоданчиком и кодами, кто-то нажал кнопку – и понеслась. Так что там, – он несильно стукнул затылком по стенке, – не лучше, можешь мне поверить.

Поскольку его слова стыковались с тем, что сказал Матвеев, Стас спорить и переспрашивать не стал. Путь домой отрезан – это не обсуждается, похоже, что победители скоро позавидуют висящим на столбах чиновникам и прочей околовластной шушере, или уже завидуют. Здесь точка, поэтому едем дальше.

– Плохо одно – портал работал в тестовом режиме, да и со временем спецы просчитались, все сразу пошло не так, и закинуло на двести лет позже рассчитанной точки. Вернуться – все равно, что в твою рулетку поиграть, черт знает куда вынесет, к динозаврам, например. – Юдин даже подмигнул Стасу, потерся подбородком о плечо, вытер подсохшую кровь. И замолк, не удостоив дальнейшими объяснениями, но все было и так понятно. Время ему выпало препаршивое, и надо было как-то выкручиваться. Бежать из Москвы куда подальше, не на острова, разумеется, но все одно – в теплые края, в тот же Ташкент, благодатное по нынешним временам местечко, да еще и с деньгами, матвеевскими и своими. Все продумал Юдин, продумал и рассчитал, и место себе в эшелоне купил, и красотку присмотрел, отлично устроился, и уехал бы, да только вот случайный фактор вмешался, влез нагло и все испортил.

Стас встал со стула, схватил Юдина за грудки, поднял на ноги и развязал руки. Прихватил тяжеленный саквояжик, прикинул вес на руке – килограммов пять, а то и поболе будет, показал стволом «тауруса» в сторону коридора:

– Топай. К порталу веди, – скомандовал он слегка обалдевшему Юдину и пояснил, пока шли по затоптанным бумагам с подписями и печатями:

– Я от что подумал: просто так тебя прикончить неинтересно, всего одного выстрела хватит, я так, сам понимаешь, не могу, права не имею. Если повезет – я тебя домой доставлю и посмотрю, как тебя повесят или кишки размотают, как и дружкам твоим.

Усмехнулся, видя, как Юдин слегка побледнел и открыл было рот, толкнул стволом в спину, подгоняя:

– Портал же неисправен, так что не дергайся пока. Вместе войдем, а там куда нас с тобой кривая вывезет, жить или умирать – мне все равно. Тебе, думаю, тоже.

И стало легче, впереди замаячила новая цель, воронка смерча за дверью исчезла, там был только сад и тропинка от порога до развороченного взрывом асфальта на улице. Юдин плелся на полшага впереди, и по роже олигарха Стас видел, что тому не все равно, что ему очень хочется поговорить об этом, но вжатый в поясницу револьвер призывал к молчанию и повиновению, диктовал правила новой игры, вел к новой цели.

Вся ночь была к их услугам, ночь и светомаскировка, напряженная тишина и звенящие нервы. Шли, как вскоре сообразил Стас, куда-то к северо-востоку, перебежали железную дорогу, оказались среди садов и маленьких домиков, наглухо закрытых, без единого пятнышка света. Юдин забирал левее, Стас шел чуть позади, держа револьвер под полой пиджака, следил за Юдиным и окрестностями одновременно. Прятаться им пришлось часто – от колонны полуторок, перекрывших улицу, пришлось бежать в ближайшие развалины и сидеть там до кромешной темноты, ждать, когда машины разъедутся на кривых улицах. Потом еще пару раз от патрулей, но здесь обошлось – свернули в проулок и пропустили бойцов и командира мимо, стараясь не дышать, чтобы не выдать себя. А потом Юдин заблудился, топтался бестолково на перекрестке, озирался, точно указатель искал.

– Куда идем-то? – спросил Стас, и на всякий случай достал револьвер. Юдин с оскорбленным видом задрал голову и пробурчал:

– В Сокольники. Только я там давно не был, умники в институте сказали, что портал в старом доме из красного кирпича, даже не в доме – в развалинах, в подвале. И может быть, еще работает.

В последних словах Стас разобрал насмешку пополам со злостью, даже отчаянием: Юдину очень не хотелось идти, даже само слово «Сокольники» он произнес с таким отвращением, что Стас окончательно уверился – Юдин не врет. Взял его за локоть, потянул, пошел рядом, придерживая, как за поводок, и скорее угадывая направление, чем точно выдерживая курс к огромному лесопарку на границе города.

Не лесопарк даже, а самый настоящий лес, с огромными, не обхватишь, елями и соснами сразу за дорогой, что перебежали, как воры, шарахаясь от каждой тени. Не сговариваясь, устремились дальше, в заросли, остановились у края просеки и отдышались. Осмотрелись в темноте и рискнули, вышли на грунтовку, что идеально ровной прямой уходила в обе стороны. Юдин вертел головой, точно видел что-то в этой ночи, Стас прислушивался, ловил каждый звук. Но ничего подозрительного не замечал, обычный тоскливый и тревожный шум леса, обычные шорохи и трески, обычный гул над верхушками деревьев. Оба разом посмотрели вверх, на черные на черном звездном небе силуэты трех самолетов, потом друг на друга, потом по сторонам.