В результате в Европу хлынули пряности и другие предметы роскоши[499]. Во времена Pax Mongolica Запад узнал о доменных печах, а кроме того, именно монголы познакомили европейцев с китайским порохом[500], что навсегда изменило принципы военного дела. Однако объединение Азии и облегчение передвижений через континент имело для истории и другие серьезные последствия. По коммуникационным артериям, оплетавшим всю Евразию, вместе со свежей кровью торговли бежали новые враги – болезни.

В середине XIV века из степей пришла и захватила весь взаимосвязанный мир черная смерть. Бубонная чума попала в Китай в 1345 году, а в Константинополь – в 1347-м. Оттуда она отправилась в Геную и Венецию на борту торговых судов[501] и к следующему лету распространилась по Северной Европе. До этого случилось несколько неурожайных лет – приход чумы совпал с началом первого похолодания малого ледникового периода[502], – и люди были ослаблены недоеданием и легко становились жертвой болезни. Всего за пять лет черная смерть унесла не менее трети населения Европы и Китая[503], опустошила Ближний Восток и Северную Африку. Только в Европе погибло около 25 миллионов человек[504].

Точно так же чума не пощадила и монгольские ханства, чья власть и так ослабела из-за междоусобных распрей. В 1368 году династия Юань в Китае была свергнута династией Мин, а в Евразии обширная Монгольская империя раскололась на множество государств, совершенно разобщенных и политически, и экономически. Степи снова превратились в мозаику кочевых племен, сражающихся друг с другом, и торный путь между Востоком и Западом перестал существовать. Однако Западной Европе эпидемия черной смерти во многом пошла на пользу. Резкое падение численности населения привело к тому, что многие феодалы лишились арендаторов своих земель и были вынуждены снизить плату и позволить крестьянам перемещаться более свободно. Кроме того, недостаток рабочей силы означал, что ремесленники и сельскохозяйственные работники могли требовать большей платы за труд. Это подорвало крепостное право, лежавшее в основе феодальной системы, и увеличило социальную мобильность в Восточной Европе, где и так в относительно густонаселенных торговых городах крепла власть гильдий[505].

Опустошительная эпидемия черной смерти, пришедшей из степей и распространившейся через торговую инфраструктуру, созданную монголами, потрясла основы феодализма и помогла заложить основы нового, более мобильного общества[506].

У завоеваний монгольской сверхдержавы были и другие далекоидущие последствия для истории Европы. По пути на запад монголы уничтожили великую мусульманскую империю Хорезмшахов в Средней Азии и разорили их торговые перевалочные центры – Самарканд, Мерв и Бухару, а также Багдад, столицу Аббасидского халифата. Но главное – монголы не смогли продвинуться дальше в глубь Европы. Порты Венеции и Генуи остались крупными центрами коммерции западного мира и в дальнейшем – в период позднего Средневековья и Возрождения – становились все богаче и влиятельнее. Когда монголы уничтожили древнее мусульманское сердце Евразии, но не тронули Европу, равновесие сил в регионе изменилось, и Европа получила возможность двигаться вперед и развиваться быстрее исламского мира[507]. Тем не менее, когда Константинополь сдался османам в 1453 году, Византийская империя более 100 лет оставалась, в сущности, захолустьем, тогда как мусульманские властители правили всем Восточным Средиземноморьем и блокировали торговые маршруты с востока в Европу[508]. Именно по этой причине европейские мореплаватели начали исследовать западное направление в поисках новых торговых путей к богатствам Китая и Индии в эпоху Великих географических открытий, к которой мы перейдем в следующей главе.

Степи тысячелетиями воспринимались как пустые просторы, где живут кочевники-скотоводы. Эти травянистые равнины могли прокормить много воинов-всадников, способных наносить удары по земледельческим цивилизациям по краям Евразии, совершая опустошительные набеги. Однако с середины XVI века сначала европейские государства эпохи Возрождения, а затем и Россия и Китай начали решительно менять расстановку сил между мирами пашни и степи. Одной из главных вех прогресса стала система взаимосвязанных нововведений, получившая название революции в военном деле. Земледельческие государства овладели применением пороха в мушкетах и пушках, разработали координированные армейские учения, позволявшие организованно обрушивать на врага шквалы огня на поле боя, наладили дальнюю логистику, обеспечивавшую снабжение войск, и перестроили экономику, чтобы содержать все более и более многочисленную регулярную армию[509]. Эти нововведения централизировали военную власть, позволили правителям консолидировать контроль, объединить феодальные владения в большие государства, что послужило началом становления современных стран[510].

Степные сообщества не могли конкурировать с подобным военным прогрессом. Конечно, они покупали огнестрельное оружие, подобно тому как раньше земледельческие сообщества покупали у степняков коней, однако покупательная способность у них была ограничена, поскольку экономика развивалась значительно медленнее, чем у консолидированных земледельческих государств. Это впервые склонило чашу весов не в пользу кочевников-скотоводов, а в пользу оседлых сообществ. Последний удар власти кочевников был нанесен в середине XVIII века, когда китайская империя Цин разгромила союз монгольских племен в Джунгарии. Можно было больше не опасаться военной угрозы степняков, и длинная глава в истории Евразии подошла к концу[511]. Никогда больше не нагрянут из степей кочевники, чтобы создать свою империю и запустить экзистенциальный кризис среди земледельческих цивилизаций.