Атлантические острова обеспечивали иберийским мореплавателям-исследователям возможность сделать остановку в пути – служили бродом через океан. Особенно важным пунктом, где можно было пополнить запасы провианта и пресной воды перед долгим плаванием, служили Канарские острова[528]. Азорские острова выполняли ту же функцию на обратном пути. Первые плавания между африканским побережьем и четырьмя архипелагами послужили еще и отличной тренировкой, без которой европейские мореходы не смогли бы набраться знаний и уверенности в себе для более дальних путешествий в неведомое. Именно тогда они начали отмечать крупномасштабные закономерности циркуляции в атмосфере и в океанах и придумали, как пользоваться постоянными ветрами и течениями.

Однако атлантические острова оказались экономически ценными и сами по себе. Их климат и плодородные вулканические почвы сделали их идеальным местом для культивации, в частности, сахарного тростника[529]. Например, Мадейра изначально была покрыта густым лесом – и даже получила свое название от португальского слова «лес»[530], – однако португальские моряки быстро вырубили леса и превратили эти земли в сахарные плантации и виноградники. К концу XV века Мадейра производила почти 1400 тонн сахара ежегодно[531], а на ее плантациях трудились рабы, завезенные из глубины африканского континента. Так что атлантические острова сыграли первостепенную роль в Великих географических открытиях, однако их «открытие» стало первым примером самых отвратительных последствий европейской экспансии: захвата территорий, колониализма и организации рабовладельческих плантаций.

Атлантические архипелаги и примеры курсов volta do mar, задействующих отдельные отрезки течений и превалирующие ветры

Изображение создано автором этой книги в программе Mathematica 11.0.

Мыс Кабо-Бохадор выглядит на карте не более чем крошечным выступом на выгнутой кромке западноафриканского побережья. Однако были времена, когда этот ничем не примечательный песчаный мыс считался самой южной точкой на африканском побережье, куда можно добраться на судах, а поскольку навигация в тех краях была сложной, арабы назвали его Абу-Кхатар, «Отец Опасности»[532].

По морской традиции того времени, суда проходили вдоль самого берега. Близость побережья обеспечивала регулярный доступ к пище и свежей воде, а главное – снабжала корабли ориентирами для навигации. Однако за Кабо-Бохадор умеренные ветры вдоль побережья Марокко сменяются сильными восточными ветрами, грозящими сдуть любое судно в открытый океан[533]. К тому же от мыса более чем на 20 миль в море отходит широкая песчаная отмель, и глубина там всего несколько метров. Чтобы обогнуть это опасное место, кораблю пришлось бы потерять из виду сушу, а значит, рисковать, что его подхватят сильные течения и утащат далеко в открытый океан[534].

Но затем в 1434 году португальский мореплаватель Жил Эанеш придумал принципиально новый прием, позволивший обойти Кабо-Бохадор; в наши дни этот прием называется «плавание на течении». Чтобы пройти в нужном направлении при сложных ветрах и океанских течениях, нужно учесть отклонение курса корабля под влиянием невидимого течения. Чтобы сделать это, Эанеш должен был тщательно измерить и направление, и скорость течения у Канарских островов перед началом плавания и в нескольких точках по пути, для чего нужно было спустить паруса или бросить якорь, чтобы снять показания с течения в данном месте и сделать необходимые поправки к курсу. Вероятно, Эанеш заранее догадался, как надо построить курс корабля, чтобы компенсировать отклонения, или даже рассчитал его, как сделали бы современные мореходы, нарисовав на карте морей треугольник: провел линию между нынешним положением и местом назначения и линию отклонения из-за течения, а затем соединил их третьей линией, которая и указала бы, в какую сторону направляться, чтобы компенсировать течение. Так португальские мореплаватели покорили мыс Кабо-Бохадор в процессе исследования закономерностей морских течений. А когда они научились ими пользоваться, то набрались уверенности в себе, чтобы отплыть дальше от берега.

Как только был проложен курс мимо Кабо-Бохадор, несколько португальских экспедиций прошли дальше вдоль побережья Западной Африки и открыли реку Сенегал, а также архипелаг Зеленого Мыса, лежащий в 570 километрах от берега. К 1460 году португальцы проплыли 3000 километров вдоль африканского побережья и уже готовились обогнуть огромный выступ Западной Африки и войти в Гвинейский залив[535]. Отсюда Гвинейское течение понесло их на восток, однако исследователи обнаружили, что после Канарских островов преобладающие северо-восточные ветры, бывшие раньше их верными спутниками, стихают. Теперь приходилось лавировать при несильных переменчивых ветрах и в штиль.

В 1474 году португальские капитаны добрались туда, где африканское побережье снова загибается к югу, а когда вскоре после этого пересекли экватор, утратили из виду Полярную звезду. Это яркая звезда из созвездия Малая Медведица, которая по воле случая лежит прямо над Северным полюсом. Если надо рассчитать широту – насколько вы далеко к северу от экватора, – достаточно измерить угол между Полярной звездой и горизонтом на ночном небе. Но теперь, без Полярной звезды, мореходы очутились не просто в неведомых водах, а в совершенно незнакомых частях света, где перестали действовать даже наработанные навигационные приемы. Португальцы стали называть момент, когда теряешь из виду Полярную звезду, словом desnorteado – «остаться без севера», – которое вскоре приобрело общий оттенок «растеряться»[536][537]. Но когда португальские мореходы двинулись дальше вдоль африканского побережья, они увидели на горизонте с противоположной стороны Южный Крест – яркое созвездие, выполняющее ту же функцию ориентира в Южном полушарии[538].