— Омерзительное, — фыркнула и отвернулась, чтобы он не видел моего затуманенного взгляда.

Чертовщина какая-то, ей богу. Наверное, Соня догадалась, что со мной происходит, и пришла на выручку, сказав, что при мужчинах неприлично на такие темы разговаривать. Когда она сдавленно застонала, это был сигнал к отступлению, я поддержала ее игру. Пока мы шли к машине, чувствовала на себе взгляд Глеба. Волнующе и мерзко, что я, несмотря ни на что, хочу быть с ним. Вот почему я такая? Он оскорбляет, а я его люблю. Я даже не поняла, когда это случилось, гнала от себя эти мысли. Но нужно быть честной хотя бы с собой — влюбилась я в него, как только увидела в приемной у Аверина.

В такси всю дорогу до дома думала о Глебе. Ну не может быть он таким гадом! Не похоже это на него. Да, он немного деспотичен и в то же время всегда пытался объяснить причины своих поступков. Не спорю, ревнивый собственник, ну так и я этим грешила. А когда сказала, что чувствую себя его любовницей, он просто озверел… Что-то мы упустили, не складывался у меня пазл.

Пришла домой, приняла душ, переоделась в спортивную майку и короткие шорты. Продолжая прокручивать в голове рассказ Юли, направилась на кухню приготовить ужин и только оказалась в коридоре, услышала, как входную дверь кто-то открывает ключом. Мишка? И только обрадовалась, что пришел друг, как в квартиру вошел… Глеб!

— Как ты сюда попал? — сдавленно спросила и начала отступать.

Я никогда не видела этого мужчину таким злым, казалось, исходящий от него огонь ярости опалял все вокруг.

— Это моя квартира… — с подобием улыбки ошарашил, пристально смотря мне в глаза.

Вот так просто… Моя квартира!

— Твоя? — выдавила из себя.

А в голове целый рой мыслей. Я ведь чувствовала, что квартира его! Вот почему Мишка такой дерганный был! Черт, мне придется искать новое жилье…

— Я же тебе сегодня говорил, что встретимся у меня дома, — бросая связку ключей на тумбочку, приглушенно напомнил он и сделал шаг ко мне.

— Глеб, стой! — истерично крикнула, выставляя руки вперед. Я даже глазом не успела моргнуть, как оказалась у него на плече. — Отпусти! — заорала и начала колотить кулаками по его спине.

Никакой реакции.

— Не усугубляй, — коротко бросил и вошел в мою спальню.

— Ты что собрался делать? — запаниковала, понимая, что в спальне светские беседы не ведут. Тут сексом занимаются!

— Хочу показать преимущество моего члена перед десятисантиметровой пипеткой Петровича. Если появится желание и мой измерить, потом сходим в кабинет за линейкой. — Он осторожно опустил меня на постель.

— Глеб, у меня ничего с Петровичем не было, эта байка нужна была для прикрытия. — Попыталась отползти, но он схватил меня за лодыжки и подтянул к себе. — Пожалуйста, не делай этого, я не хочу так! — чуть ли не плача, умоляла его. Я действительно не хотела, чтобы у нас с ним первый раз был в порыве злости. Я хочу любви его, ласки, а не наказания сексом…

— Страшно? — приглушенно спросил, раздвигая мои ноги, пристально смотря в глаза.

Я посмотрела на него и поняла, что не боюсь Глеба, вот нисколечко. Ну не может он мне навредить!

— Знаешь, а я тебя не боюсь. — Он иронично приподнял бровь. Я, не отрывая взгляда от его темно-синих глаз, решила сказать, что думаю о нем: — Ты мужчина с большой буквы, а такие защищают своих женщин и уж точно не опустятся до насилия.

— Спасибо за комплимент, но ты заблуждаешься на мой счет, я еще та сволочь.

Он медленно стал опускаться на меня, наверное, ожидая, что я начну визжать и вырываться. Не дождется! Я молча наблюдала за ним и не предприняла попытки сбежать. Это как с диким зверем: покажешь страх — нападет. Сейчас нужно показать ему, что я не боюсь его. Вот не верю, что он сволочь и способен на насилие! Он навис надо мной, продолжая сканировать взглядом, опираясь на руки, наверное, боялся раздавить своим массивным телом.

— Ну что застыл? Ты насиловать собираешься? Или дальше будем в гляделки играть?

Глеб раскатисто рассмеялся. Отсмеявшись, он резко отстранился от меня и чуть слышно произнес:

— На этот раз твои выводы верны, но это только насчет того, что я никогда не опускался до насилия. Знаешь, почему?

— Конечно, знаю. Женщины сами к тебе в койку прыгали, — не скрывая злости, ответила.

Вот сейчас я понимала Глеба как никогда. Ревность, словно яд, проникла в мое сознание, отравляя его.

— А вот ревновать не нужно…

— А я и не ревную, — нагло врала. Глеб лишь покачал головой — не поверил. — Ладно, ревную.

— Не стоит ревновать к прошлому и к тем, кто для меня ничего не значил.

Я вспомнила о его разговоре с друзьями, что пересказала Юля.

— Ты так всем своим любовницам лапшу на уши вешаешь, или я этой чести только удостоилась?!

Глеб на мой упрек, словно зверь, оскалился, осталось только зарычать для полного образа!

— Ты не любовница мне, а будущая жена, и завязывай так себя называть, бесит уже!

— Так ты сам меня так называл, когда разговаривал с друзьями!

Он страдальчески закатил глаза, затем посмотрел на меня, как на дитя малое. Я только собралась встать с кровати, как он меня остановил:

— Сядь на свою красивую попу, я тебе объясню, почему так себя вел и говорил омерзительные по отношению к тебе вещи. Ну а потом можешь поорать, что я тебя прослушиваю и на работу устроиться не даю.

— Подожди, а откуда ты знаешь, что мне известна эта информация?

— А как тебе ее не знать, если Юля в шкафу уши грела, пока мы с Киром были у Марата? А потом рванула к вам, чтобы поделиться «ценной» информацией.

— Да ладно… ты знал, что она подслушивает?

— Я сразу понял, кто в шкафу сидит, когда обломок жучка обнаружил.

— Ну все, Марат ее убьет… — схватилась я за голову, сидя на кровати.

— Да не знает он, никто не знает, кроме вас с Соней и меня. — Глеб присел рядом со мной на корточки.

— Ты ее не заложил?

— Разумеется. Есть вероятность, хоть и маленькая, что Марат вспылит. А это может вылиться в очередную ссору с Юлей. А мне, знаешь, уже надоело годами на его страдания смотреть…

— То есть ты хочешь сказать, что он давно Юлю любит? И… из-за этого страдал, да?

— Он ее с первого взгляда полюбил. Я бы сказал, что он одержим ей…

— Боже… как романтично! Вот повезло Юльке! — воскликнула я, от счастья за подругу восторженно прижимая руки к сердцу.

— Можешь порадоваться и за себя — я одержим тобой…

— Это так мило… — опустила взгляд, смутившись от его признания. Такое ощущение, что он мне в любви признался, сердце от радости трепетало.