— Ты картошку умеешь чистить?!

— Представь себе, умею, и готовить тоже, пусть не изыски, но простую пищу могу. Я с четырнадцать лет готовил себе и отцу.

— Я не знала, что у тебя мама умерла…

— Ну да, умерла… — он невесело усмехнулся и направился в свою комнату.

— И что мне приготовить? — размышляла вслух, крутя размороженный кусок говядины. — Рагу? Нет, это слишком долго. Может… отбивные?

— Можно и отбивные, — услышала приглушенный голос Глеба и почувствовала, как его руки сомкнулись на моей талии. Я застыла, пытаясь справиться со сбившимся дыханием и внезапно накатившей слабостью. — Знаешь, я, когда тебя первый раз увидел, подумал: «Ее тело — предел мечтаний. Узкая талия, которую могу обхватить ладонями, шикарная грудь, крутые бедра — это не девушка, а произведение искусства, природа одарила ее щедро. Такой экземпляр женской красоты я точно не упущу, и плевать, есть ли у нее муж или жених — заберу без вариантов». И я оказался прав — мои руки обхватили твою талию. — Он сжал ладони сильней в доказательство своих слов.

После его признания мое сердце пропустила удар.

— Ты… это действительно сделал бы, если бы я была замужем?

— Да, — слегка наклонившись и опаляя мою шею дыханием, без капли сомнения ответил.

— А если бы у меня дети были?

— В тот момент я об этом не думал, ты своим видом лишила меня разума. Но если бы я тогда знал тебя, как сейчас, то забрал. Забыла? Я еще та сволочь.

Он начал легкими поцелуями покрывать мою шею. Боже, я даже забыла, как дышать, голова пошла кругом.

— Глеб… — со стоном протянула имя, пытаясь остановить его.

Он отстранился и тут же снова прижал к себе, уткнувшись носом в макушку. Шумно вдохнул аромат моих волос и на выдохе хриплым голосом признался:

— Как же я тебя хочу… — По моему телу прокатилась горячая волна, дышать стало нечем. — Иногда мне кажется, что рехнусь, если не окажусь в тебе. — Я напряглась. — Успокойся, я не трону тебя, как и обещал. Пока… не сделаю предложение.

— Почему?

— На это у меня есть свои причины, — ответил сухо и резко отстранился. — Давай я мясо отобью, а ты займись чем-нибудь другим.

— Картошку почистить? — Разворачиваясь, не смела смотреть в его глаза, смущенная его признанием.

— Нет, это сделаю я.

— Ладно, я пока приготовлю кляр и займусь салатом.

Глеб ничего не ответил, принялся резать мясо, а я украдкой следила за ним. Через три минуты он порезал и отбил мясо, после принялся чистить картошку. Он молчал, а я не знала, как завязать разговор, еще находясь под впечатлением после его признаний. Когда он стал чистить, снимая ножиком тонко кожуру картошки, не удержалась:

— Я не думала, что ты действительно умеешь чистить, причем получше многих женщин.

Он поднял на меня взгляд, и я застыла.

— У меня был командир, так вот у него фишка одна была: кто у него в немилости, тот в наряд на кухню картофель чистить, и не просто чистить, а тоненько так… Он приходил и проверял. Мы с ним друг друга невзлюбили, и я за тот год тонны картофеля перечистил…

— Вот гад!

— По сравнению с другими, он еще душка был…

Я решила, что это подходящий момент узнать о нем как можно больше.

— А в каких ты войсках служил? — обмакивая отбивную во взбитых яйцах, ненавязчиво спросила.

Он вновь на меня поднял взгляд.

— Издалека заходишь, милая. — Иронично приподнял бровь.

— Ну, как умею, — развела руками.

Он пристально посмотрел на меня, словно решая, говорить о себе или нет.

— Окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище имени генерала армии В. Ф. Маргелова. Затем прошел отбор по месту службы и был направлен в спецназ ГРУ. На данный момент я офицер запаса в звании полковник. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? — решил отделаться сухими фактами.

Ну уж нет!

— А ты принимал участие в военных действиях? Приходилось убивать?

— На оба вопроса — да. — В кухне словно образовался вакуум, между нами повисла звенящая тишина. Взгляд Глеба словно проникал в душу. Я не знала, как реагировать на его признание. Неловкое молчание прервал Глеб. — Милая…

— Много? — задала вопрос, на который не хотела слышать ответ. Зачем это сделала, так и не поняла.

— Да.

— И как ты с этим живешь?

Он посмотрел мне в глаза, и я увидела затаенную боль, ту, что он скрывал от окружающих.

— Люда, на войне нет понятия жалости или человеколюбия. Там работает инстинкт: либо меня, либо я.

— Я не верю, что тебе все равно.

— Я же не потерял человечность. Но кто-то должен это делать. Мои предки были военными, у меня на генном уровне это заложено.

— А если бы у тебя родился сын, ты бы хотел ему такую же судьбу?

— Нет. — Я только выдохнула, он выдал: — Ты еще кое-что обо мне должна знать… Я убивал не только на войне. — Я прикрыла рот ладошкой, сдерживая стон отчаянья. Глеб с сочувствием посмотрел на меня и продолжил: — Пока ты отдыхала, я убил насильника несовершеннолетней девочки, который продавал таких же малышек в сексуальное рабство. Вначале у меня на него были другие планы, думал его на зоне бабой сделать. Но выяснилось, ему это только в радость. Недолго думая, я переломал ему ноги и сжег заживо.

— И ты спокойно мне об этом рассказываешь? Не боишься, что я могу в полицию сообщить.

— Нет. По словам свидетелей, я шашлык в кафе ел в тот момент. И я не сожалею о сделанном, воздух стал чище. А рассказал тебе только для того, чтобы знала, с кем жизнь связываешь.

— Знаешь. — Подошла к нему, он настороженно смотрел на меня.

Я взяла его руку и положила на свою талию, пристально смотря ему в глаза, медленно садясь ему на колени. Он рвано простонал и уже обеими руками обхватил мою талию, я глазом не успела моргнуть, как оказалась сидящей лицом к нему.

— Продолжай, — произнес он и медленно принялся водить ладонями по моей спине, вызывая в теле предательскую дрожь.

— Не мне тебя судить, сама хотела недавно мучительной смерти двум женщинам…

— А сейчас?

— Нет. Я много думала и пришла к выводу, что это не вернет мне близкого человека. А терять душу из-за тварей нет смысла.

Его руки замерли.

— Ты хочешь сказать, что у меня нет души?

— Я неверно выразилась, калечить душу не хочу. Ты же понимаешь, о чем я?

— Понимаю. В нашей семье достаточно одно человека, у кого руки в крови.

В «семье»… Как мило… Глеб сегодня в ударе, еще не женился, а уже говорит «семья».