– Холодно, – говорю я, указывая на очевидное, в попытке завязать разговор.

Он кивает и отыскивает взглядом камин.

– Схожу за дровами, – отвечает он и берётся за ручку двери.

– Они будут мокрые, – роняю я.

Недавно пошёл мокрый снег, в любую минуту грозящий превратиться в замерзающий дождь.

Айвен оглядывается с саркастической улыбкой.

– Я умею разводить костры.

– Я знаю, – многозначительно отвечаю я.

Айвен смущённо отворачивается.

– Я скоро вернусь, – говорит он и выходит в мрачный коридор, останавливаясь, чтобы закрыть дверь. – Эллорен, запри дверь, – напоминает он на прощание.

– Конечно. Обязательно.

Он кивает и закрывает дверь.

Я задвигаю щеколду.

Айвен возвращается довольно быстро. Я лежу на кровати, завернувшись в одеяло, полусонная и продрогшая до костей. Услышав стук в дверь, я отпираю и совершенно измученная снова падаю на кровать.

Айвен опускается на колени возле камина и выкладывает домиком поленья и веточки, которые собрал в лесу. Спустя несколько секунд в очаге весело потрескивает огонь, силясь прогнать из комнаты, по которой гуляют сквозняки, холод. Айвен поднимается и неловко оглядывается, засунув руки в карманы брюк.

– Ты спи на кровати, – предлагает он. – Я лягу на полу.

Я недоверчиво смотрю на него округлившимися от удивления глазами.

– Айвен, пол каменный и грязный.

– Ничего, – уверяет он, рассеянно глядя под ноги.

– Если хочешь… – поколебавшись, начинаю я, – мы можем спать вместе…

– Нет! – с неожиданной горячностью отказывается он.

Щёки у меня моментально загораются румянцем.

– Я… не то хотела сказать…

– Знаю, – быстро кивает он, бродя взглядом по комнате, лишь бы не смотреть на меня.

– Я только…

– Всё в порядке, – прерывает он мои объяснения, опуская глаза. Наверное, догадавшись, что разговаривает слишком резко, Айвен вздыхает и с видимым усилием произносит уже мягче. – Спасибо, Эллорен. Я понимаю, что ты хотела сказать. Но я действительно прекрасно устроюсь на полу.

– Я знаю, спать на одной кровати… неприлично, – бормочу я, дрожа от холода и нервного возбуждения. – Но никто же не узнает. А ты… всегда такой тёплый.

Айвен поднимает на меня взгляд, кажется, устыдившись, что я дрожу.

– Да, конечно. Прости, я не заметил, что ты так продрогла. Я не чувствую холода, вот и… – Он обрывает себя и бросает в мою сторону долгий взгляд.

Удивительная откровенность. Похоже, Айвен тоже нервничает и вымотался так же, как я. Он завистливо оглядывает кровать.

– Знаешь, я и сам не против прилечь хоть на минутку, – признаётся он.

Под глухие удары своего сердца я отодвигаюсь, освобождая место на кровати. Айвен садится на краешек и мимолётно улыбается мне, прежде чем расшнуровать высокие ботинки. Потом он ложится рядом со мной и с глубоким вздохом вытягивается во всю длину кровати.

Его рука, такая удивительно тёплая, невзначай касается моей. Она почти горячая. Я делаю глубокий вдох, и дрожь медленно отступает рядом с огнём Айвена. Его жар нежно проникает в мои линии силы. Это странное ощущение… Я знаю, что нарушаю столько запретов, лёжа рядом с ним на одной кровати, но как же мне хорошо…

– Не сдерживай свой огонь, – говорю я. Наверное, от усталости я стала смелее. – Я чувствую, ты всё время сдерживаешься и… я знаю, как тебе трудно.

Его губы изгибаются в кривой улыбке, а взгляд мрачнеет.

– Поверь мне, Эллорен, я вынужден сдерживаться.

Улыбка Айвена меркнет, а невидимый огонь выбрасывает один за другим языки пламени.

Не понимаю, что он хочет сказать? Однако объяснять Айвен не собирается, а я не хочу выспрашивать.

Сквозняки в комнате разгулялись вовсю, даже паутина в углах потолка лениво покачивается из стороны в сторону.

– Айвен? – неуверенно спрашиваю я.

Он медленно поворачивает ко мне голову.

– Гм?

Как тяжело иногда выговорить всего несколько слов.

– Когда умер твой отец?

– Мне было три года, – отвечает он.

– Я тебе очень сочувствую, – едва ли не шёпотом говорю я. – Очень.

Он качает головой и смотрит на меня. Обычно резкие черты его лица смягчает тусклый свет лампы.

– Это не твоя вина. – Подумав немного, он спрашивает: – А когда умерли твои родители?

– Мне тоже было три года. – В тот же год умерла и бабушка. – Ты помнишь отца?

Айвен резко выдыхает, в его глазах отражается печаль.

– Да.

Он снова поворачивается ко мне лицом, посылая в мою сторону ещё немного огня. Мне вдруг хочется придвинуться ближе, утонуть в его пламени, раствориться в его объятиях.

– Я тоже помню родителей, – говорю я, наслаждаясь теплом. – Маму даже лучше. Перед сном она всегда заворачивала меня в одеяло, которое сама для меня сшила…

– В то, которое сожгла Ариэль, – тихо сочувственно произносит он.

– Да.

– Эллорен… – начинает было он, но тут же умолкает. – Когда мы только познакомились, я часто обижал тебя.

Я помню, как он презрительно фыркал, когда Ариэль сожгла то одеяло. Тогда я его ненавидела, но теперь те дни остались далеко позади. Да и мои чувства к Айвену очень изменились.

– Ничего страшного, – отвечаю я. – Я понимаю, почему ты так себя вёл.

– Нет, – качает он головой, – это было отвратительно, и я прошу прощения.

Я киваю в ответ на извинение, меня переполняют самые разные чувства, я едва не плачу.

– И ещё мне очень стыдно, что моя мать так обошлась с тобой, – добавляет он. – Не надо было приводить тебя к ней. Я думал… – Он раздражённо вздыхает. – Я надеялся, она всё поймёт и примет тебя.

Я тяжело вздыхаю, отгоняя слёзы.

– Наверное, увидев меня, она вспомнила ужасы из прошлого. Ведь я так похожа на бабушку…

– Но ты не она, – настаивает он, прожигая меня взглядом. – И я так хотел, чтобы и моя мать это увидела.

У меня перехватывает дыхание.

– Спасибо. Не представляла, что когда-нибудь услышу от тебя подобное.

Он грустно улыбается, и мои губы тоже складываются в улыбку.

– Знаешь, так смешно получилось, – рассуждаю я.

Когда я устаю, то говорю всё, что приходит в голову.

– Что смешно?

– Да всё это. Всё так неприлично, что просто смешно.