Айвен изумлённо поднимает брови.

– Вот мы, двое необручённых, не состоящих ни в каких браках… ты кельт, я гарднерийка, вдвоём в грязнющей комнате таверны лежим на одной кровати… – Я на секунду умолкаю. – Смешно, ведь правда?

Айвен рассеянно улыбается.

– Наверное.

– Гарднерийцы уверены, что мужчины, находясь рядом с женщинами, не умеют держать себя в руках, и потому мы должны одеваться скромно и всегда быть под присмотром. Девушек обручают совсем в юном возрасте. С каждым годом всё раньше. А всё же вот мы с тобой здесь, одни…

– Рассказы о том, что мужчины якобы не могут себя контролировать, просто глупости, – непререкаемо заявляет он. – Отговорки.

– Я так и думала. То есть опыта-то у меня никакого, но… – Диану всегда раздражает, когда я начинаю мямлить, стоит нам коснуться этой темы. Айвен, впрочем, меня понимает. Его народ тоже придерживается строгих моральных принципов и пуританских взглядов. – Но я росла с двумя братьями, – продолжаю я, – и я точно знаю, что они никогда никого ни к чему не принуждали.

Высказавшись, я смущённо краснею.

– Знаешь, я ни с кем об этом не разговаривала. Наверное, и сейчас с тобой не стоило.

– Я не против поговорить с тобой об этом, – спокойно отвечает Айвен.

Мне вдруг становится так хорошо рядом с ним, он так близко, в его глазах светится понимание. Его рука касается моей, и я, не раздумывая, вкладываю свою руку в его ладонь.

Он отворачивается, разглядывая потолок, его дыхание вдруг учащается. А потом он переворачивает свою руку и переплетает свои длинные пальцы с моими.

У меня перехватывает дыхание, а внутри разгорается пламя. Я тоже изучаю потолочные балки над нами, слишком взволнованная прикосновениями Айвена, чтобы посмотреть ему в лицо.

Мы долго лежим рядом, держась за руки.

Я словно на небесах – это в тысячу раз приятнее поцелуев Лукаса. И, как ни странно, более интимно. Потому что сейчас Айвен впервые по-настоящему открывается мне.

Сила его огня и мои огненные линии вспыхивают одновременно, устремляясь друг к другу, переплетаясь кончиками языков пламени, как наши руки.

Наконец я набираюсь храбрости взглянуть на Айвена. Он по-прежнему смотрит на потолок, неподвижный, как камень, лишь его грудь вздымается и опускается.

– Айвен, – тихо зову я, его пламя нежно ласкает мои линии силы, – огонь…

– Тебе нравится, Эллорен? – спрашивает он глухим глубоким голосом, глядя на меня золотистыми глазами.

– Да, – киваю я, распалённая новым ощущением.

Его губы изгибаются в улыбке, глаза ещё сильнее пылают золотом.

Я снова смотрю на потолок, наслаждаясь чувственной огненной лаской, от которой меня охватывает дрожь.

– Тебя заставят обручиться? – спрашивает Айвен, и голос его звучит резко.

– Если я останусь в Западных землях, да. – Я встречаю его взгляд, чувствуя, как сжимается сердце. – Но я не хочу.

Айвен крепче сжимает мои пальцы, его взгляд вспыхивает страстью.

– И я не хочу, чтобы ты обручалась.

«Я не хочу обручаться с Лукасом. И с Гаретом не хочу. И ни с кем, кого ни предложит Совет магов», – торопливо проносятся в моей голове непрошеные мысли.

– А ты когда-нибудь женишься? – спрашиваю я с болезненной ревностью.

На лицо Айвена набегает тень, глаза остывают до зелёного цвета.

– Нет, никогда.

Как бы я хотела задать ещё вопрос, узнать, откуда такая уверенность, но в глазах Айвена столько страдания, что я молчу. И опять мне кажется, будто он хочет мне что-то сказать, но не решается.

– Если бы только ты мог мне обо всём рассказать, – говорю я, поглаживая его мизинец своим.

– Я бы тоже этого хотел, – выдыхает он.

Айвен вылечил Бледдин и Олиллию, каждую свободную минуту проводит с беженцами; он сразу решил помочь Марине…

Он удивительно добрый и храбрый.

«Если бы я могла обручиться с тобой», – думаю я, лёжа рядом с ним на кровати и глядя в его удивительные глаза.

Однако вслух этого произнести нельзя, но эта мысль бьётся в моей голове, ища выход, пока мы лежим, переплетя руки.

Совершенно измученная за долгий день, я безуспешно пытаюсь подавить зевок.

– Знаешь, пока я не легла на кровать, даже не представляла, что так вымоталась, – тихо признаюсь я.

– Поспи, – советует Айвен.

Мои веки тяжелеют, глаза закрываются сами собой.

– Спокойной ночи, Айвен, – шепчу я, радуясь его близости, мечтая, чтобы он остался рядом на всю ночь, но попросить об этом вслух не решаюсь.

– Спокойной ночи, Эллорен, – шёпотом отвечает он, нежно глядя на меня.

Я проваливаюсь в сон, но вскоре просыпаюсь от лёгкого движения рядом. Глядя сквозь ресницы, едва приоткрыв глаза, я вижу Айвена, сидящего у камина. Без него на кровати сразу становится холодно, и мне отчаянно хочется, чтобы он вернулся. Я натягиваю одеяло повыше и заворачиваюсь в него, прежде чем снова погрузиться в сон.

Во сне мне кажется, что кровать снова качнулась. Я медленно открываю глаза, всё ещё находясь в полусне.

Айвен сидит на краю и смотрит на меня. Комната залита ровным золотистым светом от разгоревшегося в камине огня, отблески пламени пляшут на стенах. Стало гораздо теплее, только сквозь щели в раме пробивается струйка холодного воздуха. Айвен сидит, чуть склонившись ко мне. Его изумительные глаза сияют золотым пламенем.

– Айвен, – произношу я, приподнимаясь на локте и удивлённо отмечая странный огонь в его глазах.

– Можно мне лечь с тобой рядом? – хриплым от волнения голосом спрашивает он.

Сердце глухо колотится у меня в груди, и я призывно приподнимаю край одеяла. Кровать слегка качается, когда Айвен проскальзывает под одеяло. Он прижимается ко мне своим гибким телом и обнимает за талию, притягивая ещё ближе. Я провожу рукой по его груди, чувствуя его крепкие мускулы сквозь шерстяную ткань рубашки. Его сердце бьётся ровно и громко, под кожей пылает огонь.

Айвен так близко, что его дыхание опаляет мою щёку. От него исходит аромат прогоревшего костра и ещё чего-то, определённо мужского, и меня тянет уткнуться ему в грудь и всю ночь вдыхать этот волшебный запах. Золотые глаза Айвена пылают всё ярче, его огонь всё жарче бежит по моим линиям силы. Я провожу кончиками пальцев по краю его воротника, касаясь его точёной шеи, как давно мечтала.

– Эллорен, – прерывисто шепчет Айвен, глубоко втягивая воздух. – Мне кажется, я в тебя влюбляюсь.

От его слов я вспыхиваю, как сухое дерево, меня окутывает жар.

Айвен склоняется ко мне и прижимает свои нежные, мягкие, чувственно изогнутые губы, совершенно неподходящие к его угловатому лицу, к моим.