Я вышла из машины, и холод мгновенно начал пробирать меня до костей. Уже через несколько секунд меня била дрожь.

– Если Пресли подготовила мне «сюрприз», то здесь просто идеальное место. Ставлю на свиную кровь. По крайней мере, она теплая.

Мэдисон застегнула куртку и прищурилась.

– Да наплевать на нее.

– Это не так-то просто, – вздохнула я.

Мэдисон хихикнула.

– Не волнуйся. Что она может сделать?

– Не знаю и, кажется, от неопределенности волнуюсь еще больше.

Мэдисон надела шапочку и черные митенки, открыла заднюю дверь своего «Фораннера» и вытащила два толстых одеяла. Она протянула мне флисовое покрывало, затем свободной рукой подхватила меня под локоть.

– Идем. Будем смотреть, как наши ребята наваляют этим «Миллерам» из Юкона…

– Привет, Мэдди! – окликнула ее проходившая мимо Пресли.

Клоны следовали за ней по пятам.

Мэдисон улыбнулась ей такой же неискренней улыбкой.

– Привет, подруга, привет!

Самодовольная улыбка Пресли мгновенно исчезла. Блондинки продолжили путь через парковку к билетной кассе, и мы специально замедлили шаг, чтобы больше не пришлось с ними сталкиваться.

Переждав несколько минут, мы добрались-таки до нужной будки. Стадион уже вовсю гудел, крики болельщиков просто оглушали. Повсюду пестрели плакаты фанатов команды Юкона, в ночное небо был устремлен свет множества прожекторов.

Мэдисон шла, то и дело поскальзываясь на асфальте в своих сапогах, и мне вспомнилось, как настойчиво Алтея просила меня всегда ступать осторожно и смотреть под ноги. В своих мыслях я почти слышала ее голос и, осознав это, резко остановилась. Мне не хотелось тащить их всех с собой, даже Алтею. Если бы я только сумела оставить их всех позади, раз уж я в кои-то веки вырвалась из этого дома.

– Кэтрин? – позвала Мэдисон, дергая меня за руку.

Я моргнула и усмехнулась, делая вид, что вовсе не выпала из реальности на несколько минут.

– С тобой все в порядке? – спросила Мэдисон.

В ее голосе звучало искреннее беспокойство.

– Да, – ответила я, делая шаг к кассе. Мы зашагали дальше, Мэдисон все еще держала меня под руку. – Да, все в порядке.

Мы остановились у билетной кассы, показали свои школьные удостоверения, и морщинистая бабушка в окошке, улыбнувшись, шлепнула нам на ладони штампики.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Наслаждайтесь проигрышем, – ответила бабушка, улыбаясь, как Чеширский Кот.

Рот Мэдисон приоткрылся, но я поспешно оттащила ее от кассы и повлекла к воротам.

– Она сказала?..

– Да. Она так и сказала, – подтвердила я, останавливаясь у подножия лестницы, которая вела на гостевую часть трибун. Половина мест на стадионе была заполнена местными болельщиками, но в «гостевой» части осталось много пустых сидений. Тут и там небольшими группами сидели родители.

Мы поднялись по ступенькам и сели в шестом ряду от прохода, поближе к центру, где располагались скамьи игроков.

На краю поля, перед оркестром, выстроились разодетые в пух и прах чирлидерши. Музыканты разогревались, наигрывая на трубах, тубах и барабанах.

Мэдисон потерла друг о друга руки в перчатках, потом заметила мои голые руки. Она схватила меня за пальцы, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Ты забыла свои перчатки в «Фораннере»?

Я покачала головой.

– У меня нет перчаток. Все в порядке.

– Нет, не в порядке! На улице минус шесть градусов!

Она ухватилась за мое одеяло, укутала меня поплотнее, сверху укрыла краем своего одеяла и только тогда удовлетворенно кивнула.

Дирижер, стоявший перед оркестром, взмахнул палочкой. Горнисты сыграли несколько быстрых нот, а потом и все остальные музыканты заиграли. Над стадионом зазвучал голос комментатора: он поприветствовал зрителей и поблагодарил их за то, что те пришли, несмотря на холод.

Мы с Мэдисон придвинулись ближе друг к другу, спасаясь от мороза, проникающего под одеяла и куртки, и стали смотреть, как «Грязные коты» из Дубового ручья бегут по полю под звуки нашей школьной песни.

– Смотри! Вот они! – воскликнула Мэдисон, указывая на наших ребят. Они собрались на краю поля, а тренер Пекэм что-то им говорил.

Когда тренер ушел, Эллиотт обернулся и посмотрел на трибуны. Я подняла руку, вытянув вверх указательный палец и мизинец. Эллиотт сделал то же самое, и, как и в прошлый раз, я почувствовала, что все вокруг таращатся на нас. Эллиотт обернулся и стал подпрыгивать вверх-вниз, дыхание вырывалось из его рта облачками белого пара.

– Пожалуй, это самое милое зрелище из всех, что я когда-либо видела, – заметила Мэдисон. – Не удивительно, что ты не носишь варежки. В них так не сделаешь.

Она повторила мой жест.

Я склонила голову, чувствуя, как от смущения горят щеки, но не могла не смотреть на номер семь: Эллиотт прыгал, разогреваясь перед игрой. В эту минуту я, наверное, впервые поняла, как много значу для него и как много он значит для меня. В груди разлилось приятное тепло, и я разом согрелась. Я больше не одна.

– Ой! – пропела сидевшая на несколько рядов выше Пресли. – Как трогательно!

Мэдисон обернулась, взмахнула ресницами и улыбнулась.

– Иди в задницу, Пресли!

– Мэдисон Сейлор! – взвизгнула белокурая женщина, сидевшая рядом с Пресли.

– Миссис Брубейкер! – удивленно воскликнула Мэдисон. С ее губ сорвался нервный смешок. – Рада вас видеть. Может быть, ваша дочь не будет такой вредной макакой, пока вы здесь?

У Пресли отвисла челюсть, ее клоны тоже пооткрывали рты. Миссис Брубейкер посуровела.

– Ну, хватит, – мрачно сказала она.

Мэдисон снова повернулась ко мне и одними губами прошептала:

– Она строчит сообщение в телефоне?

Я покосилась на мать Пресли.

– Да.

Мэдисон ссутулилась и застонала.

– Она пишет моему отцу. Их семейка ходит в нашу церковь.

– Ничего себе! А я всегда думала, что ты застенчивая.

– Я не застенчивая. Просто у меня никогда не было подруги, которая бы меня защищала. Разве не для этого нужны друзья?

Я подтолкнула ее плечом.

– Ты действительно хорошая подруга.

Мэдисон посмотрела на меня, ослепительно улыбаясь.

– Правда?

Я кивнула.

Она глянула на свой мобильный, на экране которого уже высветилось уведомление: пришло сообщение от ее отца.

– Это того стоило, – сказала Мэдисон и сунула телефон в карман, не прочитав сообщение.