– Что это? – Арине бы отвернуться, не видеть это стремительное увядание, но она смотрела во все глаза.

– Это то, с чем не может справиться ни одна ведьма. Лейкоз – предвестник грядущей смерти. А умирать не хочется. – Лицо-маска снова изменилось, подтянулось, помолодело. – Ты знаешь, как хочется жить, когда весь мир у твоих ног? Знаешь, на что можно пойти ради спасения собственной жизни?

– Да, на убийство.

– Убийство. Как по́шло! – Саломея взмахнула рукой. – Это не убийство, а естественный отбор. Выживает сильнейший. Самый сильный, самый приспособленный.

– Вы?

– Я! И не смотри на меня так! Много ты понимаешь, девчонка! Я не сразу стала такой. Я боролась, пыталась справиться обычными средствами, человеческими. Казалось бы, если есть деньги, можно решить любую проблему. Да вот не любую! Мне сказали, надежды нет. В пяти разных клиниках, пять разных врачей, на пяти разных языках. Пересадка костного мозга не поможет, химия лишь продлит страдания. Когда в твою жизнь стучится смерть, деньги превращаются в бесполезные бумажки. Мне обещали полгода. Я живу уже два. И поверь, врачи тут ни при чем. Я живу на своих собственных «ведьмовских» резервах.

– И убиваете себе подобных.

– Как меня бесят глупые идеалисты! – Саломея досадливо тряхнула головой. – И она была такой же. Марта. Она одна знала, ей одной я открылась. Она же врач. Говорили, очень хороший. Двадцать лет работы гематологом, пятнадцать лет восточных практик, целительский дар с самого рождения. Только она одна могла мне помочь. И помогала: травки, заговоры, китайские штучки. Мне становилось легче. Ненадолго. А потом все возвращалось, становилось еще хуже, страшнее. И самое ужасное, я понимала, шкурой чувствовала, что может быть по-другому, что есть средства, которые позволят мне исцелиться не на время, а навсегда. Я догадывалась, что Марта знает, как это сделать без травок, заговоров и китайской фигни. Знает, но не рассказывает. «Саломея, потерпи еще немного, я что-нибудь придумаю!» – вот что она говорила! Каждый раз лгала, глядя мне в глаза. И тогда я подумала: «Какого черта? Я же морочница!» – Она дернула ворот рубашки, выпростала камею, погладила с нежностью, улыбнулась: – Я морочница, и у меня есть вот это. На случай, если собственных сил не хватит. Но их хватило, Марта заговорила. Оказалось, что я была права – есть решение, и Марта о нем знает.

– Убийства…

– Молчи, не перебивай! Ты беспородная шавка, которой дар достался по нелепой случайности. Тебе меня не понять, но хотя бы попытайся.

Краем глаза Арина видела, как Марго, склонившись над бесчувственной Анук, покачала головой – все по-прежнему.

– А ты стой на месте! – взвизгнула Саломея и потянулась за кинжалом. – Если не хочешь всю оставшуюся ночь штопать дыры в своем брюхе.

Марго замерла, вопросительно глянула на Арину.

«Ты можешь уйти, – не сказала, а подумала она. – Тебе незачем здесь оставаться».

– Ну уж нет. – Марго раздраженно дернула плечом. – Я хочу увидеть, как она сдохнет.

– Поболтали? – осведомилась Саломея. – А теперь заткнитесь! Обе!

Она прошлась от стенки до стенки. Восемь шагов туда, столько же обратно. Потерла виски и продолжила другим, совершенно спокойным тоном:

– Большие блага и тайны не даются малой кровью. Платить нужно за все. В моем случае можно было заплатить чужой силой. Ты слышала про девять жизней кошки?

Арина кивнула, украдкой попыталась пошевелиться. Ничего. Лишь лежащие на коленях пальцы чуть заметно дрогнули. Порошок Анук действовал безотказно.

– А про то, что у ведьмы, как и у кошки, тоже есть девять жизней? Я израсходовала почти все свои, когда боролась с болезнью. Песок в песочных часах практически закончился. Время вышло. Но если отнять жизни у других ведьм, все чудесным образом наладится. Проблема тут только одна: ведьма – редкий зверь. Я знала лично семерых, тех, кто входил в Круг. И Марта была одной из них. Ей просто не повезло. Признаюсь честно: убивать нелегко. Что бы там про меня ни говорили, все мои мужья умерли своей смертью. Чтобы не ждать слишком долго, нужно выходить замуж за старика. Переполненное любовным томлением стариковское сердце – очень хрупкий механизм. – Саломея улыбнулась. В ее улыбке была нежность Черной вдовы.

– Но ты все равно убила, – раздался скрипучий голос.

Арина вздохнула с облегчением – Анук пришла в себя.

– И снова здравствуйте! – Саломея отвесила театральный поклон. – Теперь уже точно все в сборе. Так даже интереснее. Кстати, как тебе твоя протеже? Хорошо она тебя приложила, старую дуру!

– Простите. – Арина скосила взгляд на Анук.

– Ничего, девочка, я сама виновата.

– Конечно! – подхватила Саломея. – Ты чуть все не испортила. А вот скажи честно, Анук: ты в самом деле собиралась меня убить? И рука бы не дрогнула?

– Не сомневайся. – Анук попыталась сесть, но у нее ничего не вышло.

– И эта женщина смеет читать мне нотации!

– Ты убийца!

– Поневоле. Я защищала свою жизнь. Уж как умела, извини.

– Марта тебя любила. Она была лучшей из нас. – Анук закашлялась и тут же поморщилась, наверное, из-за головной боли.

– Да, – Саломея кивнула. – Я ее тоже по-своему любила, но она посмела решать, каким станет мое будущее. И в отличие он нее я оказалась куда милосерднее. Марта умерла без мучений, просто использовала обратную сторону своего дара. Я с трудом поверила, что это получится, что обычной иглой можно убить.

Не обычной, а акупунктурной. Можно убить, можно разбудить уснувшую Ци, если знать, как это делается. Она, Арина, теперь знала. Крошечная точка, которую нельзя увидеть, но можно почувствовать, ощутить под пальцами мерное биение жизни. И если воткнуть иглу на нужную длину, а потом слегка повести в сторону, уснувшая, почти мертвая Ци проснется и вернутся отнятые силы. Как обидно! Она держала в руках свое спасение – железную коробочку с золотыми иглами. А потом уронила…

Надежда блеснула золотистой искоркой в отвороте рукава куртки. Не все иглы рассыпались, одна воткнулась в ткань ветровки. Вот только дотянуться до нее никак не получится. Видит око, да зуб неймет…

– И знаешь что? – донесся словно издалека голос Саломеи. – Когда Марта умерла, когда я своей волей заставила ее умереть, мне стало хорошо. Так, как не было уже много лет. Я ошалела от счастья. Наверное, поэтому допустила ошибку, не обыскала одежду Марты, перед тем как ее похоронить.

– Закопать, – оборвала Анук. – Ты закопала Марту на пустыре, среди строительного мусора, как собаку.

– Пусть так. – Саломея небрежно махнула рукой. – Главное – своего я добилась. Ты можешь не верить, но тогда я решила, что жизненных сил Марты окажется достаточно и мне не придется убивать остальных.

– Зарекалась лиса в курятник ходить, – невесело усмехнулась Анук.

– А вы и были курами! Безмозглыми птицами без чувства самосохранения. Все так хорошо сложилось, я постаралась, чтобы все думали, будто Марта просто уехала, но Флора не поверила, стала задавать опасные вопросы. Рано или поздно она бы взбаламутила вас, весь курятник. И ты первая, – Саломея ткнула пальцем в Анук, – бросилась бы ей помогать. Поэтому в том, что случилось, виновата только она сама. Флора оказалась крепким орешком. Подумать только, спонтанная видящая – какая-то мелочь, не стоящая хлопот! Но с ней пришлось повозиться. Она не желала умирать…