доверяли даже незнакомцам в опасных для жизни ситуациях. В Лейпциге дознаватели однажды спросили Хаттенхауэр, как ей и ее друзьям, несмотря на действия Штази, удается держаться вместе. Она ответила, что общие страдания сплачивают людей сильнее, чем общий успех. Как она выразилась, «удары молотом соединяют». Так они и держались вместе, невзирая на случаи отступничества, и продолжали открываться чужакам. Хаттенхауэр и другие диссиденты считали это своим сознательным выбором. Их было мало, и они бы ничего не добились, если бы не принимали новых соратников с их навыками и энергией, в том числе чтобы компенсировать утрату тех, кто попал в тюрьму или перебрался на Запад. Как позже сказал Воннебергер, «мы осознанно вели себя наивно». Их пример демонстрирует, что движения, как и государства, процветают тогда, когда их лидеры умеют доверять друг другу.

Изложенная мной история также показывает, насколько важны даже маленькие шаги международных организаций, иностранных репортеров или операторов, контрабандой вывозящих пленки, сделанные ради защиты прав человека внутри диктатуры. Несмотря на то что церкви в ГДР находились под пристальным наблюдением Штази, а отдельные священники предали своих прихожан, встав на службу тайной полиции, решающую роль все же сыграл тот факт, что многие религиозные учреждения смогли дать прибежище инакомыслящим. Аналогично, на первый взгляд незначительные меры, осуществленные благодаря подписанию Заключительного акта СБСЕ и дополнительных соглашений (в особенности Венских), оказали весомый кумулятивный эффект. Вспомним всего один пример: во многом именно благодаря смягчению ограничений на переход границы, которое СБСЕ дало западным журналистам в Восточной Европе, самый надежный курьер Шефке – Ульрих Шварц – смог спокойно миновать пограничников, не подвергнувшись досмотру, и доставить Яну видеокассету. Повторимся: подобные небольшие меры сыграли свою роль.

Другим краткосрочным фактором в истории падения Стены стало мощное сочетание протестов и их публичного освещения. Иначе говоря, и местные активисты, и сопровождавшие их репортеры (в нашем случае – видеооператоры, работавшие вместе с крупными западными СМИ) сыграли важную роль в свержении диктатуры. Шансы мирных революций невелики, но чем больше внимания общественности они привлекают, тем выше вероятность успеха. Диктаторы в ГДР оправданно опасались не только диссидентов, но и съемочных групп, сообщавших о поражениях режима, подстегивая тем самым демонстрантов и вызывая тревогу у вооруженных стражей границы. К ночи 9 ноября, когда люди собрались у Берлинской стены и потребовали у пограничников ответа на вопрос, пропустят ли они их, смельчаки оказались так уверены в себе, а должностные лица – так растеряны, что ответом стало «Пропустим».

На этих фотографиях 2010 года видны последние следы КПП на Борнхольмер-штрассе, вскоре полностью уничтоженные при строительстве супермаркета. Белые ограничительные линии зоны контроля и побледневшие цифры, обозначавшие номер полосы, были все еще различимы на асфальте спустя более двадцати лет после падения Стены (фотографии автора).

Наконец, исследование непосредственных условий падения Стены позволяет сделать вывод о том, что посторонним лицам следует с осторожностью оценивать последствия их участия. Свидетельства, представленные на страницах этой книги, показывают, что в краткосрочной перспективе не влияние внешних сил, а усилия местных действующих лиц имели решающее значение в последний момент. Притягательность западных свобод – как в политическом поле, так и в плане ведения бизнеса – мотивировала большое количество восточных немцев, судя по их голосованию за быстрое объединение на условиях ФРГ в марте 1990 года. Да, сверхдержавы и их союзники сыграли большую роль в формировании условия для разрушения Стены, однако все же сами они ее не разрушали. Стена пала из-за решений (запланированных и незапланированных), принятых гражданами ГДР – как диссидентами, так и лоялистами. В последующие годы многие американские политики это недооценивали или не понимали. Вашингтон приписывал себе наибольший вклад в стремительном свержении диктатуры и открытии границ. Такое самовосприятие, кроме всего прочего, осложнило отношения со все еще раздосадованной Россией и поспособствовало бессмысленным попыткам «воспроизвести» случившееся.

Это отношение к своей роли в произошедшем выразилось еще и в том, что посвященные падению Берлинской стены мемориалы в США куда более развиты, чем в Германии. В этом смысле стоит особняком Фултон, штат Миссури (это там бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль произнес речь о железном занавесе), где находится огромная инсталляция с целыми секциями Стены. Многие президентские библиотеки (например, Рональда Рейгана и Джорджа Буша-старшего) эффектно выставляют у себя куски Стены. Даже статуя Рейгана в ротонде Капитолия США не обошлась без обломков бетона от Берлинской стены – они лежат у ног бывшего президента.

Такие мемориалы не имеют прямых аналогов в Германии, если не считать точной копии монумента (пяти скакунов, перепрыгивающих через Стену) из библиотеки Буша, подаренной Берлину американскими благотворителями для установки в южной части города – там, где прежде были расквартированы американские войска. Для сравнения: хотя место первого прорыва Стены на Борнхольмер-штрассе и было переименовано в площадь 9 ноября 1989 года, самым крупным строением там остается продуктовый супермаркет. Есть информационные панели, объясняющие прохожим, что именно когда-то произошло на этом месте, но постепенно они разрушаются из-за погоды и вандализма – и их невозможно сопоставить с масштабными американскими мемориалами.

Отсутствие крупного памятника падению Стены вообще-то положительно характеризует позицию современных немцев. Хрупкие информационные панели на Борнхольмер-штрассе не так бросаются в глаза и вряд ли вызовут чувство национализма и упоения победой, в отличие от грандиозных статуй. К тому же небольшие мемориалы можно найти в разных точках вдоль бывшей Стены (сейчас на этом месте велосипедные дорожки) – в основном там, где при попытке ее преодолеть были убиты люди. Есть еще мемориал на Бернауэр-штрассе, однако там фонд «Берлинская стена» занимается сохранением памяти о бесчеловечности Стены, а не прославлением – в триумфальной манере – событий, приведших к ее падению. С этой целью фонд поддерживает (помимо помощи другим мемориалам) в порядке уцелевший отрезок Стены и инсталляцию, посвященную тем, кто у нее погиб.

В 2007 году Бундестаг выделил 10 миллионов евро на создание в Берлине центрального объекта, отсылающего к падению Стены. Состоялся международный конкурс на лучший дизайн, на который представили свыше пятисот проектов. Правда, в 2009 году он завершился тем, что предпочтения жюри разделились и победителя не объявили. Возведение мемориала в Лейпциге тоже столкнулось с препятствиями. Принимая во внимание трагизм истории XX века, немцы правильно делают, что с осторожностью прославляют свои победы. Было ли мудрым решение перезапустить берлинский конкурс в 2010 году и выбрать на этот раз победителя – модель мемориала «Свобода и единство», нам еще предстоит понять.

Мы завершаем тем же, с чего начали, – Токвилем. Ведь он понимал, как зло,