— Неужели вам так не терпится вернуться к вашим окаменелостям?

— Разумеется, мне не терпится вернуться к ним. Вам известно, какое беспокойство испытываю я при мысли, что кто-нибудь найдет кости, относящиеся к моему зубу. Поскольку вам также не нравится общество, я не вижу препятствий, мешающих нам вернуться в Аппер-Биддлтон.

— Вы и ваши проклятые окаменелости! — вспылил виконт. — Только о них вы и можете думать?

Внезапно Гарриет поняла, что она даже ничуть не расстроена. Гидеон же начинал злиться.

— Вам виднее, милорд.

— Так ли? Признайтесь мне, дорогая, какое место занимаю я по отношению к ископаемым? Прочие мужья опасаются соперничества мужчин, подобных Морланду. Моя же судьба — противостоять кучке старых костей и зубов.

— Гидеон, наш разговор превращается в глупый спор. Милорд, я не понимаю вас сегодня.

Гидеон тихо признался:

— Не уверен, что я сам понимаю себя сегодня. Я не в лучшем настроении, Гарриет. Возможно, вам следует отправиться спать.

Гарриет подошла к нему. Положив руку на плечо мужу, она заглянула в его мрачное лицо:

— Гидеон, что случилось?

— Ничего, все в порядке.

— Не пытайтесь меня обмануть. Определенно, что-то случилось, иначе вы не сделались бы таким угрюмым.

— Послушать вас, так я угрюм по природе.

— Но не всегда же, — поправила она. — Гидеон, не таитесь, из-за чего вы расстроены? Из-за того, что мистер Морланд заглянул в нашу ложу?

Сент-Джастин отодвинулся от нее. Он подошел к маленькому столику и плеснул себе в бокал бренди.

— Я разделаюсь с Морландом.

— Гидеон! — Гарриет оторопела. — Что вы такое говорите?

— Я говорю, что разделаюсь с ним.

— Выслушайте меня, Сент-Джастин, — оборвала его Гарриет, — даже не помышляйте подстрелить Морланда на дуэли. Понимаете меня? Я этого не потерплю.

— Вы так влюблены в него? — протянул виконт.

— Ради Бога, Гидеон! Вы же знаете, что это не правда. Что с вами сегодня происходит?

— Мадам, я повторяю, будет лучше, если вы отправитесь спать.

— Я не нашаливший ребенок, чтобы отправлять меня спать, пока вы бушуете здесь как… огромное… огромное…

— Чудовище?

— Нет, только не как чудовище! — воскликнула Гарриет. — Как капризный, упрямый, бесчувственный муж, не доверяющий своей жене.

Гидеон был явно в замешательстве.

— Гарриет, я… доверяю вам.

По его глазам она поняла, что это правда, и почувствовала, как оттаивает застывшая от обиды часть ее души.

— Хорошо, — пробормотала она, — хотя, осмелюсь заметить, по вашему поведению этого не скажешь.

В свете огня светло-карие глаза Сент-Джастина казались почти золотыми.

— Никому я не доверяю больше, чем вам. Не забывайте этого.

У Гарриет закружилась голова от счастья.

— Вы действительно так думаете?

— Я всегда говорю то, что думаю.

— Гидеон, это лучшее, что вы когда-либо мне говорили. — Пробежав через всю комнату, она бросилась ему на шею.

— Боже мой, как у вас могла появиться даже мысль, что я не доверяю вам? — Поставив бокал с бренди, Сент-Джастин крепко обнял ее. — Никогда не сомневайтесь в этом, дорогая моя.

— Но если вы мне доверяете, — прошептала Гарриет, прижимаясь к его груди, — то почему вас беспокоит мистер Морланд?

— Он опасен, — коротко ответил Гидеон.

— Осмелюсь спросить, почему?

— Я его давно знаю. Я уже говорил вам об этом. Он называет себя моим другом. В детстве мы какое-то время росли вместе. Его семья жила неподалеку от Блэкторн-Холла. Потом они уехали. Я снова повстречал Морланда в Лондоне, когда он бросил университет. Он по-прежнему называет меня своим другом, даже после того, как хлестнул меня по лицу фехтовальной рапирой.

Подняв голову, Гарриет замерла. Ее глаза расширились от удивления. Она нежно дотронулась до изуродованной шрамом щеки:

— Это сделал Морланд?

— Случайно. По крайней мере, так он тогда заявил. Мы были молоды. И безрассудны. В общем, в тот вечер мы выпили слишком много, и Морланд вызвал меня на фехтовальный поединок. Я принял его вызов.

— О Боже! — выдохнула Гарриет.

— У нас не было защитных масок, но на кончиках рапир были предохранительные колпачки. Друзья расчистили нам место в зале и заключили пари. Условились, что победит тот, кто первым пробьет защиту противника.

И что же было дальше?

Гидеон пожал плечами:

— Все закончилось быстро, буквально за несколько минут. Морланд никогда не был хорошим фехтовальщиком. Я выиграл, отбросив его клинок в сторону, и, уже не защищаясь, отступил назад, но он подобрал рапиру и сделал выпад без предупреждения. Каким-то образом наконечник соскочил с острия — и рапира рассекла мне подбородок.

— Гидеон, он ведь мог убить вас!

— Мне кажется, именно это он и хотел. Когда он приблизился ко мне, что-то зловещее мелькнуло в его взгляде. По неведомой мне причине в то мгновение он меня ненавидел.

— Как же он объяснил свою внезапную атаку, уже после проигрыша?

— Он якобы не понял, что я уже признан победителем. Он посчитал, что схватка продолжается, а я просто отступил.

— Но ведь клинок был без предохранителя. Как он оправдывался по этому поводу?

— Случайность, — пожал плечами Гидеон. — В пылу поединка он не заметил, как слетел наконечник. Кстати, вполне логичное объяснение. Такое часто случается.

— Что же вы тогда сделали?

Немного помолчав, Гидеон продолжил:

— Увидев, что он разъярен, я действовал инстинктивно — отбил его выпад так, как если бы мы сражались всерьез. Морланд не ожидал этого и, потеряв равновесие, упал на пол. Я отбросил в сторону свой клинок, поднял оружие Морланда и приставил обнаженное острие к его горлу. Морланд истошно закричал, дескать это была досадная случайность.

— И вы поверили ему?

— А как же иначе можно было все объяснить? Мы оба явно перебрали вина. Я заставил себя поверить, что он поступил так не нарочно. Морланд все-таки был моим другом. Но я до сих пор не могу забыть его глаза в тот миг, когда он бросился на меня.

— И вы остались друзьями?

— Только для вида. Позже он принес мне свои глубочайшие извинения, а я принял их. Я убедил себя, что инцидент исчерпан, хотя знал, что на всю жизнь буду обезображен шрамом, в чем, впрочем, винить должен был только самого себя — не следовало принимать глупый вызов.

— Морланд утверждает, что он единственный, кто остался верен вам после того, как вас обвинили в соблазнении Дидре.