Лемтюжников в ярости подскочил к дервишу и взвизгнул, схватившись за кинжал:

– Никто в целом свете не смеет приказывать Языджи Али! Прочь отсюда, пока не порезали тебя на куски!

Абреки тоже возмущённо загудели и угрожающе обступили Аз-Захира со всех сторон. Сердце у Лыкова опять сжалось: он не знал, кто такой ахль аль-китаб, но ему почудилась надежда и теперь угасла.

Однако загадочный дервиш в шапке с зелёной розой не собирался ни пугаться, ни уходить прочь. Переждав крики, он ухмыльнулся и насмешливо, с угрозой и издёвкой спросил разбойников:

– Что такое? Вы собираетесь перечить Сухраб-беку? Мне не послышалось? Глупцы… Он только щёлкнет пальцем, и ваши кости пойдут на пропитание шакалам. Я, Аз-Захир, правая рука великого шейха, говорю вам: склоните голову. Покуда её не снесли наши шашки…

Суфий не хватался за оружие и не принимал устрашающих поз, но его тон был столь грозен, без рисовки, что абреки сразу же расступились.

– Развяжите пленника!

Малдай из Бахикли посмотрел на Лемтюжникова. Тот молча кивнул. Тогда главарь абреков подошёл к сыщику и сам разрезал ремень на его запястьях. Руки у Алексея сразу заломило, будто он обморозил их; сыщик принялся энергически разминать затёкшие пальцы.

– Пойдём, – сказал ему Аз-Захир.

– А они? – Лыков показал на своих товарищей.

Дервиш покачал головой:

– Только ты. Они не находятся под защитой братства Кадирия.

– Алексей, немедленно уходи, – быстро приказал Таубе.

– Прощайте, Алексей Николаевич, – добавил Ильин. – Помолитесь за нас.

Лыков и не верил своему нежданному счастью, и не решался бросить товарищей. Но ему не дали долго рассуждать: суфий взял сыщика под руку и вывел из пещеры наружу. У входа стояли две осёдланные лошади.

– Садись.

Как только они отъехали на десяток саженей, Лыков сказал, оборачиваясь к своему спасителю:

– Дай мне свою винтовку и уезжай. Я заплачу тебе десять тысяч рублей.

Горец смотрел холодными глазами сквозь него и молчал.

– Сто тысяч! Могу собрать и больше, только не сразу! Отдай винтовку и кинжал…

Аз-Зазир молча отрицательно покачал головой.

– Пойми: там мои друзья. У тебя есть друзья? Ты бросил бы их в беде? Сейчас их жгут там калёным железом. Как же я уеду?

Словно в подтверждение его слов, со стороны пещеры раздался нечеловеческий крик боли – это кричал капитан Ильин. Алексей немедленно остановил коня и спрыгнул на землю. Дервиш сдёрнул с плеча винтовку и навёл на него.

– Ты не смеешь меня убить. Шейх этого не одобрит.

– Я выстрелю тебе в ногу. Могу попасть в кость – лучше не серди меня!

Лыков упрямо сделал два шага к горцу. Ещё столько же – и он допрыгнет. Аз-Захир щёлкнул затвором:

– Не дури.

Алексей, глядя прямо в дуло винтовки, сделал ещё шаг. Дервиш прицелился ему в ляжку. Вдруг сзади мелькнула большая тень, и горца словно ветром сдуло с седла. Он растянулся на камнях, а над ним невесть откуда появился Мелентий Лавочкин с занесённым для удара кинжалом.

– Не бей! – успел громким шёпотом остановить его Лыков. Казак послушно застыл, но руку с клинком не опускал. Он грозно пучил глаза и только ждал команды прикончить горца.

Алексей наклонился над поверженным дервишем, снял с него пояс с белым оружием[137], подобрал с земли винтовку, а с седла забрал патронташ. Аз-Зазир не сопротивлялся, молча глядя на коллежского асессора снизу вверх.

– Передай великому шейху мою признательность, которой нет границ. Тебе тоже спасибо – ты спас мою жизнь. А теперь уезжай.

Горец с достоинством поднялся, отряхнул черкеску и прыгнул в седло.

– Я оставлю твоё оружие у старосты аула Дагбах.

Аз-Зазир кивнул и быстро уехал прочь. Лыков обернулся к Мелентию.

– Спасибо и тебе. Ты как здесь оказался?

– Как мы с Панченковым прорвались, то и разделились. Он пошёл в Дидо, а я решил возвернуться, к вам пристать. Вот и пригодился!

– Ещё как пригодился, чертяка! Пойдём теперь, вызволим подполковника Таубе и капитана Ильина. Они в плену. А Даур-Гирей оказался предателем…

– Бусурманское семя… – пробурчал Лавочкин. – Ведите, вашвысокобродь. Выручим своих.

Лыков, взяв в руки заряженную винтовку, снова ощутил внутри привычную уверенность. Страх и растерянность прошли; он готов был теперь порвать врагов на части. Вдвоём они подкрались к пещере. На камнях сидели два абрека в драных бешметах и уплетали вяленую баранину. Короткое нападение – и оба пали под ударами кинжалов. Алексей закинул на плечо их ружья.

– Это для наших. Ты, Мелентий, со мной внутрь не ходи. Карауль выход. Кто чужой оттуда выскочит – бей без пощады.

– Есть, Лексей Николаич!

Лавочкин занял позицию за валуном. Лыков изготовил «бердану» и стремительно ворвался в пещеру.

Первым делом он сбил в костёр пару гревшихся возле огня разбойников. В глубине пещеры засуетились. Сыщик подскочил к сидящим на корточках Таубе и Ильину, мгновенно разрезал их путы, вручил по винтовке и открыл огонь над их головами по набегающим из темноты абрекам. Первым же зарядом он уложил на месте Малдая из Бахикли. Таубе оправился первым и через секунду поддержал его огнём. Вдруг сзади послышался шорох. Алексей обернулся: Лемтюжников с белыми от ярости глазами, с кинжалом в руке, набегал на подполковника. Сыщик уже ничего не успевал сделать… Но тут Ильин вскинул винтовку и точным выстрелом прямо в сердце свалил старого дезертира. Тот упал в шаге от Таубе. Барон посмотрел под ноги, оглянулся на Ильина и благодарно кивнул.

Русские прислушались. В глубине пещеры стало тихо; оттуда никто больше на них не нападал. Зато снаружи раздавались звуки сабельного боя.

– Капитан, держите пещеру на мушке, а мы с Лыковым разберёмся, что там, – скомандовал Таубе и побежал к выходу. Алексей заторопился следом – и чуть не споткнулся об распростёртое тело Лавочкина. Тот был разрублен одним страшным ударом от правого плеча до левого бедра, практически надвое. Даже бывалый Лыков никогда ещё не видел ударов такой силы… Мелентий умер мгновенно.

– Ифрит, собака! – выкрикнул сыщик в гневе. – Иди сюда, бейся со мной!

На его зов из-за валуна не торопясь появился великан с окровавленной шашкой в руках и попёр на него.

– Я здесь, урус! Хочешь смерти?

Больше он ничего сказать не успел, и сделать тоже. Разъярённый Лыков набросился на абрека с голыми руками. Чудовищной силы удар сбил Ифрита с ног. Алексей схватил его за бороду и поволок к большому камню. Оглушённый абрек захлёбывался кровью и глупо таращил глаза. Сыщик положил его голову на камень, примерился и, широко размахнувшись, приложился чуть выше переносицы. Раздался хруст, череп великана треснул, как спелая тыква…