Сегодняшние попутчики, два молодых парня, рыжий и блондин, претендовали на звание идеальных – не толкались, не шумели, не лезли с разговорами, не боялись летать самолетами. Они увлеченно обсуждали сценарий, который не то писал, не то собирался написать блондин.

– Эта задача не для средних умов! Без наследника ты никак не обойдешься! – убеждал рыжий. – Сделай какого-то скрытого наследника, о котором в начале ничего не будет известно! К примеру – пусть водитель покойника будет его внебрачным сыном. Амбициозным, с ущемленным самолюбием, готовым на все ради денег. Узнав, что папаша ничего ему не оставил, он находит какого-нибудь гениального, но опустившегося художника, который быстро, за не очень большую плату изготовляет поддельный портрет, который потом…

– Понял. Значит, по его плану вдову упрячут за решетку?

«Ein guter Plan ist halb getan», – всплыло в голове Александра. Хороший план – половина дела. Вот она – разница менталитетов. У нас доброе начало считается половиной дела, а у немцев – хороший план. Несмотря на немецкие корни и немецкую фамилию, в определениях типа «наши – не наши» Александр никогда не путался, считая себя исконно русским человеком. До мозга костей и еще глубже.

– Да, по полной программе – следствие, суд, срок! Наследства она не получит, потому что не может по закону убийца наследовать тому, кого сам убил. Тут-то твой бастард и выложит карты на стол. Веером. Ну как?

– Ничего… Но надо обдумать.

– Меня уже в соавторы пора принимать, – хохотнул рыжий, – все сюжетные ходы я придумал…

Александр вспомнил свои недавние «приключения». Ничего особенного, ни перестрелок, ни погонь, ни судов… Скучная проза бытия, которая неожиданно обернулась большой радостью. Жаль, что Августа не смогла с ним поехать. Недавнее устройство на новую работу напрочь исключало возможность получения отпуска, пусть даже и за свой счет, а любимый начальник и уважаемый компаньон Геннадий Валерианович не просто сказал Полине Рюриковне, что Александр хотел бы побывать в Таиланде, но и сроки поездки согласовал без его ведома.

– А что? – хмыкнул он, ставя Александра в известность. – Я, как руководитель, не возражаю, и вообще, железо надо ковать, пока горячо. Если отложите поездку на будущее, то не факт еще, что она вообще состоится. Полина Рюриковна может развестись и передумать, а может просто передумать, без развода… Отдохните, тем более что вам пора в отпуск…

Пять дней за свой счет, которые Александр брал для поездки в Питер, Геннадий Валерианович благородно отпуском не считал. Во-первых, за свой счет – это не очередной отпуск, а, во-вторых, между деловой поездкой и отпуском есть существенная разница. О том, что эта поездка в Питер, сугубо деловая изначально, оказалась лучше любого, даже самого замечательного, отпуска, Александр боссу не рассказывал.

Июль в Таиланде – время дождей, но, как сказали сведущие люди, в том числе и сама Полина Рюриковна, слухи об этих дождях «сильно преувеличены». Не так уж чтобы разверзлись хляби небесные и лило бы из них без конца. Зато туристов меньше, чем зимой.

К дождям Александр относился спокойно. Подумаешь, проблема! В крайнем случае можно зонт с собой взять. Тем более что это тропики, дожди там теплые, не то что пробирающий до костей весенний питерский дождик… Ну, как всегда, о чем только ни начать думать, мысли неизменно сворачивают на Питер…

Александр закрыл глаза и, перед тем как заснуть, подумал о том, как ему повезло. И вообще, и в частностях. Если бы Августа жила в Таиланде, им было бы сложнее встречаться, хотя они все равно бы изыскивали возможности. А так – всего каких-то четыре часа на скоростном поезде.

В отеле «Брюллов» Александра уже считали постоянным клиентом. Пятнадцать процентов скидки, ранняя регистрация при поселении и поздняя регистрация при выселении, бесплатные услуги прачечной и еще какие-то «плюшки», которыми Александр еще не успел воспользоваться. Хорошо быть постоянным клиентом…

Самолет летел над Казахстаном. Александр спал и улыбался во сне, потому что ему снилась Августа. Они стояли на каком-то из питерских мостиков и упоенно целовались. Деликатные соседи, увидев, что Александр спит, перешли на шепот и продолжили обсуждать сценарий. Рыжий предлагал ввести в сюжет еще одного претендента на наследство для того, чтобы окончательно запутать зрителя. Блондин резонно опасался «умственной перегрузки», ведь если зрителя запутать чрезмерно, он не станет досматривать фильм, а переключит на что-то более легкое и понятное.

Александр летел в Таиланд.

Августа в это время отчитывала сына за двойку по математике. Отчитывала без особого энтузиазма, потому что не могла всерьез сердиться на ребенка. Ребенок это понимал и не обижался. Стоял, смотрел в пол и терпеливо ждал, пока мама отговорит положенные слова.

Директор клиники Геннадий Валерианович ужинал в узком семейном кругу (он, жена и йоркширский терьер Лаврентий) и лениво пререкался с женой, не слишком-то вникая в суть этого самого пререкания.

Друг журналист Андрей обреченно и безуспешно пытался связаться с администратором певца Мити Балана, проклиная тот день и час, когда, уступив слезной просьбе знакомого редактора, согласился срочно написать статью о поп-звезде. Статья уже больше недели как была готова (дурное дело нехитрое – все подобные материалы делаются по единому шаблону), а получить «высочайшее одобрение», то есть завизировать ее у Мити, никак не удавалось. Без визы же нельзя было печатать материал, а ну как из-за одной оговорки или какого-то мелкого несоответствия на судебное разбирательство налетишь. Звезды обожают судиться, им для вящего пиара любой скандал подходит.

Елена Григорьевна смотрела «Осенний марафон» и радовалась тому, что Александр вылетел вовремя, без задержек. В ее восприятии авиация была неразрывно связана с задержками и отменами рейсов, приводящими к длительному тягостно-тоскливому ожиданию в аэропортах. У Елены Григорьевны как-то не складывались отношения с самолетами. Александру в этом плане везло больше.

В помещении, которое много лет подряд занимала «Первая реконструктивно-пластическая клиника «Прогресс», полным ходом, круглосуточно, невзирая на жалобы жильцов с верхних этажей, шел ремонт. Новые хозяева, сеть ветеринарных клиник «Шарик, Мурка и К°», перестраивали бывшие владения Дегтярского с учетом своих потребностей.

Анатолий Викторович Дегтярский мирно покоился на престижном Преображенском кладбище, а вдова его, признавшаяся в организации убийства своего благоверного и сдавшая исполнителя, сидела в следственном изоляторе № 5 на улице Арсенальной. Вдова постоянно корила себя за недальновидность и поспешность, которые в конечном итоге и привели ее на нары. Убитого мужа ей было совершенно не жаль. Повернись жизнь вспять, она бы снова его убила, только на сей раз благоразумно не стала бы жаловаться на него подругам, не скандалила бы так, чтобы слышали соседи (вот он, мотив – налицо), да и в исполнители нашла бы профессионала, а не тупого и самонадеянного блатняка с двумя ходками за плечами. И к допросам подготовилась бы как следует, основательно бы подготовилась, чтобы не ловиться на противоречиях и не выбалтывать в истерическом раже того, что могло сработать против нее. «Si jeunesse savait, si vieillesse pouvait» [38], сказал четыреста с лишним лет назад французский писатель Анри Этьен. Самого его в наше время мало кто помнит, а вот фразу эту слышали, наверное, все. Вдова очень надеялась на то, что суд проявит к ней снисхождение, но в то же время понимала, что поводов для этого нет. Одно дело – убить в состоянии аффекта, в этом случае, если все сложится удачно и адвокат попадется толковый, можно и условным сроком отделаться, и совсем другое – хладнокровно спланированное убийство с наймом киллера. Небо и земля. Вдове очень хотелось, чтобы судьей оказалась женщина. Она думала, что женщина ее пожалеет (дома у самой небось такой же тиран, мерзавец и бабник), а вот мужчина, из чисто мужской гендерной солидарности, влепит по максимуму. Иногда от безнадеги вдове хотелось повеситься, но она боялась к одному тяжкому греху добавить другой и отгоняла это желание. Пока отгонять получалось, потому что еще было на что надеяться…