Парень дернулся:

– Привет, я слышал о вас. – Голос у него был тоньше, чем представлял себе Уоллес, хотя в нем отчетливо звучало что-то темное и тяжелое.

– Правда? – легко спросил Хьюго. – Надеюсь, ничего плохого вы не услышали.

Парень медленно покачал головой:

– Нет. Только хорошее. – Он наклонил голову набок: – Слишком хорошее, если честно.

– Мэй все время хвалит меня. Я пытался отучить ее от этого, но она ко мне не прислушивается.

– Да уж, – улыбнулся парень, и, боже, что это была за улыбка: кожа на его лице натянулась, вперед выступили острые скулы. У Уоллеса мороз пошел по коже. – Что есть, то есть. А вы к кому-нибудь прислушиваетесь?

– Пытаюсь, – ответил Хьюго, его руки все еще были сцеплены за спиной. – Я знаю, это было трудно. Узнать то, что вы узнали. Понять: как было прежде, уже не будет. Прийти сюда, где вы никогда прежде не были, и оказаться с людьми, которых не знаете. Но я заверяю вас: я здесь для того, чтобы сделать все, что в моих силах, дабы помочь вам.

– А если мне не нужна ваша помощь?

Хьюго пожал плечами:

– Она вам понадобится. И я говорю об этом с полной ответственностью. Вы сейчас совершаете путешествие, не похожее на все пережитое прежде. И это только остановка на вашем пути.

Парень снова огляделся:

– Она сказала, что это чайная лавка.

– Так оно и есть.

– Ваша?

– Да.

Гость мотнул головой в сторону Нельсона и Уоллеса:

– А они?

– Мой дедушка Нельсон. Мой друг Уоллес.

– Они… – Парень на мгновение закрыл глаза и снова открыл их. – Как вы? Или как я?

Уоллес проглотил готовый сорваться с губ резкий ответ. Они были совсем не такими, как он. От него исходил холод, пропитавший всю комнату, и Уоллес весь дрожал.

– Как вы, в каком-то отношении, – ответил Хьюго. – Каждый из них совершает свое собственное путешествие.

Парень проговорил:

– Вам известно мое имя?

– Алан Флинн.

Кожа под глазом у Алана задергалась:

– Она сказала, я мертв.

– Да, мертвы, – подтвердил Хьюго, шевельнувшись в первый раз за все это время. Он разжал сцепленные за спиной руки и положил их на столик перед ним. Столик слегка качнулся, и чашки на подносе задребезжали. – К моему сожалению.

Алан перевел взгляд на потолок.

– Сожаление, – проговорил он, казалось, с удивлением. – Вы сожалеете? А, собственно, почему? Это же не вы сотворили со мной такое.

– Да. Не я. И все же я сожалею. Не стану притворяться, будто понимаю, что вы сейчас испытываете…

– И правильно сделаете, – оборвал его парень. – Потому что не имеете об этом ни малейшего представления.

Хьюго кивнул:

– Хотите чаю?

Алан скорчил гримасу:

– Никогда не был любителем чая. Пить чай – пустое занятие. – Он потер грудь. – И скучное.

– Это не так, – возразил Хьюго. – Поверьте мне.

Хьюго явно не убедил Алана, но все же тот осторожно шагнул к столику. Лампочки в светильниках мигнули, издав электрический треск.

– Вы здесь для того, чтобы помочь мне. – Он сделал еще шаг. – Вы сами так сказали. – Еще один шаг вперед.

– Да, – кивнул Хьюго. – Необязательно сегодня. И необязательно завтра. Но когда вы будете готовы, я отвечу на те ваши вопросы, на которые смогу ответить. Всего я не знаю. И не претендую на это. Я ваш проводник, Алан.

– Проводник? – В голосе Алана слышался сарказм. – И куда же вы должны меня провести?

– К тому, что будет дальше.

Алан подошел к столику. Он хотел было положить на него руки, но они прошли сквозь столешницу. Он, скривив рот, поднес их к своей груди.

– В ад? В чистилище? Эта женщина не посвятила меня в подробности. – Презрение в его голосе было явным и едким.

– Это не ад, – ответил Хьюго, а Мэй прищурила глаза. – И не чистилище. И не что-то промежуточное.

– Тогда что же это?

– Это придется выяснить вам самим. Я не знаю ответа на этот вопрос, Алан. Мне хотелось бы его иметь, но чего нет, того нет. Я не стану лгать вам ни по этому поводу, ни по какому-либо другому. Обещаю вам это, а также обещаю, что сделаю все, что в моих силах, дабы помочь вам. Но сначала не выпьете ли вы чашку чая?

Алан взглянул на поднос на столике. Он потянулся к банке с листиками, но быстро опустил руку.

– Эти листики. Я никогда прежде не видел такого чая. Я считал, что чай обязательно должен быть в пакетиках с ниточкой. Мой отец, он… – Парень покачал головой. – Это не имеет значения.

– Чай бывает самым разным, – сказал Хьюго. – Существует больше его видов, чем вы можете себе представить.

– И вы думаете, я буду пить ваш чай?

– Вы не обязаны делать это. Я просто хочу поприветствовать вас в моей чайной лавке. Я заметил, что люди, пьющие чай вместе, становятся ближе друг другу.

Алан насмешливо фыркнул:

– Сомневаюсь в этом. – Он, сделав глубокий вдох, поводил головой из стороны в сторону. – Я истекал кровью. Вы знали об этом? Истекал кровью там, в переулке. Я слышал, как люди ходят всего в нескольких футах от меня. Я звал их. Они не обращали на меня никакого внимания. – Его взгляд затуманился. Светильники снова мигнули. – Я просил помощи. Умолял помочь мне. Вас когда-нибудь пронзали ножом?

– Нет, – спокойно ответил Хьюго.

– А меня пронзали. – Алан поднес руку к боку. – Вот здесь. – Его скрюченные пальцы переместились к груди. – Здесь. – Теперь он поднес руку к горлу. – Здесь. Я… я задолжал ему, и у меня не было денег, чтобы расплатиться. Я пытался объяснить ему это, но он… в его руке блеснул нож, и я сказал, что достану деньги. Обязательно достану. Но я уже говорил это ему прежде и не один раз, и… – Его глаза сузились. – Я хотел достать бумажник, чтобы отдать ему те баксы, что были при мне. Я знал, что этого недостаточно, но должен был попытаться договориться с ним. А он, должно быть, решил, что я потянулся за оружием, и просто… зарезал меня. Я не понимал, что произошло. Сначала я не почувствовал боли. Странно, правда? Я видел, как нож входит в меня, но больно мне не было. Было много крови, но мне казалось, все это не по-настоящему. А затем ноги у меня подкосились, и я упал на груду мусора. Мне в лицо попала упаковка от какого-то фастфуда. Пахла она отвратительно.

– Вы не заслужили такого, – сказал Хьюго.

– А кто-нибудь такого заслуживает? – И не дождавшись ответа, он продолжил: – Он скрылся с семью долларами и кредитной картой, пин-кода которой не знал. Я пытался ползти, но ноги