Уже улегшись в постель, Сабина получила сообщение от Бориса:

В водовороте бедствий его присутствие действовало успокаивающе. На душе у нее потеплело — как и всегда, когда он давал знать, что думает о ней. И все же Сабина воздержалась от того, чтобы ответить сразу же.

Последние дни, заполненные суетой и заботами, немного приглушили безрассудный огонь, вспыхнувший между ними. Тем не менее теперь они виделись в «Афродите» каждый день и, улучив минутку, не отказывали себе в мелких шалостях. В другой ситуации такие штучки, верно, показались бы Сабине детскими и несерьезными, но сейчас, напротив, ласки на бегу влекли и возбуждали. И все-таки в эти дни на первый план вышли действия по спасению пансионата, что позволило ей чуточку отдалиться от Бориса, а вследствие этого вернулись и сомнения. Их довольно эффективно развеивал сам Борис и те весьма приятные ощущения, которые он ей дарил, однако напрочь игнорировать бесчисленные вопросительные знаки, засевшие в глубине сознания, Сабина не могла. Сомнения эти касались прежде всего будущего: раз уж это безумие длилось до сих пор, да еще и не ослабевало, она не могла не думать о том, куда оно их заведет.

Когда они были вместе, то не пытались искать определений: что-то между ними было — и все тут. И происходило это «что-то» главным образом в постели, хотя кроватью они отнюдь не ограничивались, творчески используя и другие элементы меблировки. Так что же это — чисто физический контакт, как считал Зыгмунтович? Легко сказать… Да, так наверняка было бы проще. Но Сабина охотно отвалила бы кругленькую сумму мудрецу, который сумел бы разъяснить, каким образом ей отключить эмоции и воспринимать как «молодое мясцо» того, кто был так щедр и искренен с ней, кто каждый раз заставлял ее почувствовать себя на седьмом небе. И в то же время она знала, что отношения — в общепринятом значении этого слова — между ними были невозможны. Не имели права на существование.

Снова пищит сообщение:

Приходи, — отстучала Сабина на экране телефона и вытянулась на кровати.

Ее недавние сомнения вдруг разбежались, точно стадо овец, напуганных псом пастуха. Тело напряглось в трепетном ожидании, и она уже не могла думать ни о чем другом. «Тайный любовник без обязательств», — промчалась последняя мимолетная мысль, отзвук предыдущих раздумий. Что ж, пусть пока так, на это определение Сабина была сейчас согласна: всего лишь двадцать минут отделяли ее от извержения, от взрыва страсти, нарастающей в ней и бросающей в жар.

Она встретила Бориса полностью обнаженной, и они даже не поднялись наверх, в спальню, — во всяком случае, там они оказались уже после того, как она испытала три оргазма. Тяжело дыша, они наконец очутились в кровати, и уже исключительно для того, чтобы воспользоваться ею по прямому назначению. Она непрестанно дивилась тому, что рядом с Борисом засыпает как дитя — с самого первого раза. Обычно ей требовалось немало времени, чтобы привыкнуть к новому месту, а уж тем более к новому человеку, делившему с ней постель. Спать вместе — это всегда казалось ей особенно интимным. Полжизни она спала рядом с мужем — к нему-то привыкнуть у нее было время, даже слишком много времени. Но рядом с Ежи — в ту злополучную ночь, когда они были вместе, — она и глаз не сомкнула. А вот Борис действовал на нее, как уютная и давно знакомая колыбель на младенца. Успокоенная, расслабленная, она лишь закрывала глаза — и тут же погружалась в глубокий здоровый сон. Так было и в этот раз.

Когда уже занимался день, в сон Сабины вкралось ощущение, которое еще какое-то время удерживало ее между грезами и явью. Наслаждение лучами расходилось вверх-вниз. Она какое-то время пребывала в этом восхитительном состоянии, прежде чем рассудок осознал источник удовольствия. Она лежала на боку, спиной к Борису, расслабленно раскинув ноги. Борис, проснувшись первым, воспользовался этим и теперь неторопливо поглаживал преддверие ее влагалища. Гортанно замурлыкав, она, не оборачиваясь, развела бедра. Он ласкал самые чувствительные места, то усиливая воздействие, то замедляясь.

— Люблю, когда там ты вся мокрая… — шепнул он, слегка куснув ее в шею.

Сабина вжалась лицом в подушку и впилась в нее зубами, чтобы не закричать. Наконец, вытянувшись всем телом и двинувшись к нему, она почувствовала бедром напряженный член. Борис был ненасытен, и это возбуждало ее еще сильнее — кровь в ее жилах буквально претворялась в живое пламя. Плоть не лжет: ее сорокатрехлетнее тело разжигало в нем страсть, как и в ней — его… Да, собственно, а сколько ему лет? Она до сих пор не знала этого. Впрочем, в эту минуту это было вовсе не важно.

Пока она принимала душ, Борис спустился в кухню и приготовил солидный завтрак, который оба заслужили. Он повязал фартук в цветную полосочку, под которым не было ничего, и Сабина могла любоваться его мускулистыми ягодицами. Ноздри ей пощекотал аромат кофе. Можно ли представить себе лучшее утро? После того как они умяли яичницу с помидорами, а с ней три (Борис) и два (Сабина) обильно намазанных маслом ломтя хрустящего хлеба, он приготовил еще по гренку с инжирным джемом.

— Сколько тебе, собственно, лет? — неожиданно выпалила она. Должно быть, утренняя доза эндорфинов придала ей смелости задать наконец этот вопрос.

Борис взглянул на нее исподлобья:

— Что, пришло время проверки документов?

— Но ведь и так ясно, что ты гораздо младше меня. Мне просто интересно, на сколько именно, — пояснила Сабина, стараясь говорить непринужденно: мол, это самая что ни на есть обыкновенная болтовня за завтраком.

— Успокойся, я совершеннолетний.

— Скажи, сколько тебе лет, а то я уже начинаю бояться, что девятнадцать.

— А если даже и так?

Она даже гренком поперхнулась.

— Ты шутишь, да? Скажи, что шутишь!

Борис какое-то время смотрел на нее, не мигая, а она вглядывалась в него все настойчивее. «Б**, это же почти педофилия!»

— Двадцать шесть, — наконец ответил он, и Сабина медленно выдохнула.

— Господи Иисусе, я чуть инфаркт не получила!

— Не пойму, почему ты так об этом беспокоишься. Что это меняет? — беззаботно рассмеялся он.

— Многое.

— Только зануды раскладывают все по полочкам, а иначе не могут быть счастливы. Меня вот не интересует дата твоего рождения, меня интересуешь ты сама. — Последние слова он произнес не слишком отчетливо, поскольку, потянувшись через стол, как раз припал губами к ее губам.

«Вот и чудненько, — подумала Сабина, отвечая на поцелуй, — я искренне рада, что мой возраст тебя не интересует».

— Тебе следовало бы встречаться с ровесницей, — бросила она будто нехотя, когда они вместе загружали посуду в посудомоечную машину.

— Если бы хотел, то встречался бы, — с улыбкой ответил он. — Что на тебя сегодня нашло? Я чувствую себя участником телевикторины «Сто вопросов».