Надо же, зеленоглазый и рыжий…

— Дашенька… Ровно через тридцать секунд я вынимаю тебя из воды и отношу в свою постель. У тебя есть десять секунд, чтобы отказаться.

Даша хитро улыбнулась и поцеловала его в висок.

— Этот вопрос я могу решить и за одну секунду. И до постели могу дойти сама. Кажется, ты меня уже достаточно сегодня носил на руках.

— Нет уж, позволь мне побыть галантным кавалером, — улыбнулся Роман, выбираясь из бочки.

Даша почувствовала, что краснеет, и зажмурилась.

— Можешь открывать глаза, — весело сообщил ей Березин. — Я уже скромно облачился в халат.

Даша открыла глаза и увидела, что халат этот скромным можно назвать в последнюю очередь: пусть он был толстый и длинный, но вот запахнул его Роман едва-едва. Решив, что смущаться глупо, Даша встала из воды, Березин закутал ее в махровую простыню, подхватил на руки и вышел из бани. Вокруг было абсолютно темно, луна уже зашла, так что Дарья различила только смутный силуэт приличных размеров дома и стену леса прямо за забором.

А потом ей стало уже абсолютно все равно, где она и что вокруг происходит. Все осталось где-то очень далеко, а здесь был он, были его поцелуи, его руки, и их совместная страсть, их совместная ночь. Уснула Даша уже перед рассветом, когда в незашторенные окна начало просачиваться хмурое утро.

Роман полежал пару минут со спящей Дашей, послушал ее ровное тихое дыхание и решительно выбрался из постели. Она-то может спать спокойно, а ему нужно еще поработать. Через час он напечатал все фотографии, сложил их в конверт и вышел на балкон. Утро уже наступило, спать ложиться смысла не было, так что можно начинать новый день, а каждый его день начинается с комплекса упражнений айкидо. Роман переоделся в кимоно и вышел на балкон.

Балкон предусмотрительно смотрел в сторону ворот и улицы, так что «Матиз» Натальи Федоровны Березин заметил издалека. Маман решила нанести сыну воскресный визит. Немного не вовремя, но ничего не поделаешь. Роман быстро спустился вниз и нажал на кнопку, чтобы открыть ворота. Маленький автомобильчик даже не притормозил у ворот, просто въехал во двор. В этом вся мать, она считает, что весь мир крутится вокруг нее, что каждое ее желание немедленно исполняется. Наталья Федоровна прожила непростую жизнь, но всегда рядом был мужчина, который был для нее щитом, опорой и волшебной палочкой. Роман улыбнулся, открывая дверь матери.

— Ромашка, если ты мне сейчас сунешь в нос эти идиотские белые носки, я тебя просто убью! — заявила прямо с порога Наталья Федоровна, уселась на низенький пуфик, скинула туфли на высоченном каблуке, извлекла из необъятного ридикюля цветные шерстяные носки и натянула их на ноги.

— Мама, мне абсолютно все равно, в чем ты будешь ходить по дому. Могла бы вообще не снимать обувь, — примирительно поднял руки Березин.

— На твои белые циновки смотреть страшно, не то что по ним ходить. Как ты можешь жить в таком гибриде казармы и операционной?

— Легко и непринужденно, — привычно отмахнулся Роман. — Чаю?

— Естественно, только на кухне. Я на полу сидеть не привыкла.

Березин улыбнулся и под ручку проводил маман на кухню. Пока заваривался чай, Наталья Федоровна успела сообщить сыну все свои новости и перешла ко второй части инспекции:

— А как у тебя дела? Как работа?

— С работой все в порядке, — выдал традиционный ответ Роман.

— А где Динка? — поинтересовалась Наталья Федоровна.

— Спит, наверное, — неосмотрительно ответил Березин.

— Спит? Она же всегда встает вместе с тобой! — удивилась маман.

Роман мысленно обругал себя и с опаской взглянул в сторону лестницы на второй этаж. Что-то ему совсем не хотелось устраивать рандеву Натальи Федоровны и Дашеньки. Во-первых, Даша не в том состоянии, чтобы общаться с маман, во-вторых, он сам не совсем готов отвечать на вопросы о том, кем ему приходится Дарья Ларская, и, в-третьих, он не был уверен в том, как Даша отнесется к Наталье Федоровне. Конечно, если Дашенька сейчас проснется и спустится вниз, то придется через все это пройти, но не стоит будить лихо, пока оно тихо. Однако, маман заметила взгляд, который он бросил в сторону лестницы.

— Так ты не один! — восторженно воскликнула она. — Ты привез даму в свой монастырь! Хотела бы я на нее взглянуть хоть одним глазком! Мой анахорет-сын впустил женщину в свой дом!

— Мама! — возмутился Роман. — Я не анахорет!

— Я знаю. Ты просто излишне романтичен, как и твой отец. И то, что эта дама оказалась здесь, значит очень многое. Не отрицай.

— Ты права, — вздохнул Березин. — Вот только не все так просто в этой жизни. Она моя клиентка.

— Боже мой! Какая чудесная история! Доблестный детектив спасает красавицу!

— Мама, и кто после этого неисправимый романтик?

— Ах! И какая она?

— Мама… Она просто такая… как надо. Самая настоящая и правильная. Она моя. Для меня. Только…

— Никаких «только», сынок. Нужно просто не упустить свой шанс. Я знаю, о чем говорю.

— Да уж, — согласился Роман.

В свое время мама и отец познакомились в Австрии, где молоденький Евгений Березин служил при торговом атташе, а юная Наталья посетила Вену с экскурсионными целями. И ничто не смогло помешать внучке царского офицера-эмигранта выйти замуж за советского подданного, в которого она влюбилась, выйти за него и уехать жить в Советский Союз. И после, несмотря на трудности, Наталья Федоровна никогда не раскаивалась в том, что совершила. Любовь для нее была важнее всего на свете.

— Ладненько… Поеду я, пожалуй. Удачи.

И минуты не прошло, как «Матиз» уже выкатил за ворота и бодренько двинулся в сторону шоссе.

Даша проснулась, оттого что услышала чьи-то голоса внизу. Кто это? Осторожненько выбралась она из постели и прокралась к лестнице. Березин разговаривал с какой-то женщиной. Со своей матерью.

— Мама… Она просто такая… как надо. Самая настоящая и правильная. Она моя. Для меня, — произнес Роман с таким выражением, что у Даши защемило сердце.

«Как ты могла, Даша…» — шелестящий шепот заставил вздрогнуть. Как… Ее сердце замирает при мысли о другом мужчине, она мечтает о другом, будто бы Ники и не было на свете. Это… это неправильно. Но почему же? Почему неправильно?

Если всю жизнь цепляться за прошлое, то это называется не верность, а трусость, боязнь жизни. Она это понимает, но почему она вдруг почувствовала себя изменницей, будто бы она не просто влюбилась в мужчину, а изменила мужу? Почему одна ее половина стремится к Березину, а вторая — сжимается от страха?

Роман проводил мать и вернулся на кухню, Даша чуть помедлила, заметила свою аккуратно сложенную одежду, натянула джинсы и свитер и тоже спустилась вниз.