Она снова отматывает видео на 03:19 и нажимает «Воспроизвести». Теперь таймер сменяется куда медленнее – секунды еле ползут. Я крепко сплю внутри рамки и не ведаю, что в комнате есть еще кто-то. Нечто движущееся от двери по направлению ко мне. Оно завиток за завитком приближается к кровати; тень с щупальцами подползает вплотную и стелется по мне, словно покрывало. И вдруг я чувствую, как это покрывало душит меня – крепко обматываясь вокруг моего горла, сдавливает его так, что я не могу дышать.

– Эйва. – Мейв трясет меня. – Эйва!

Я шумно вдыхаю. Нечто исчезает с экрана ноутбука. На мое постельное белье льется лунный свет – и нет ни теней, ни удушающей черноты. Остаюсь только мирно спящая я.

– Такого не бывает, – бормочу я.

– Но мы же обе видели это. Оно там, на нашей записи. И его тянет к вам, Эйва. Оно шло прямиком к вам.

– Но что это такое? – В собственном голосе я слышу нотку отчаяния.

– Я точно знаю, что именно можно исключить. Это не так называемое остаточное присутствие и не полтергейст. Нет, это нечто разумное, что стремится взаимодействовать с вами, Эйва, и только с вами.

– Это не призрак?

– Нет. Это… это существо, чем бы оно ни оказалось, двигалось прямо к вашей кровати. Его явно тянет к вам, Эйва, и больше ни к кому.

– А почему ко мне?

– Не знаю. Что-то в вас его привлекает. Возможно, оно хочет управлять вами. Или владеть вами. Так или иначе, безобидным его не назовешь. – Мейв наклоняется ко мне и сжимает мою руку. – Я редко говорю такое своим клиентам, но вам скажу прямо сейчас ради вашей же безопасности: выбирайтесь из этого дома!

– Возможно, это всего-навсего подделка, – говорит Бен, а я выхватываю свитеры и футболки из комода, чтобы запихать их в чемодан. – Возможно, луну накрыло облачко и оно отбросило странноватую тень.

– У тебя, как всегда, есть логическое объяснение.

– Потому что логическое объяснение есть всегда.

– А вдруг на этот раз ты ошибаешься?

– И в камере засветился призрак? – Бен, не удержавшись, хохочет. – Даже если призраки существуют, они ведь не могут причинить вред, так?

– И с чего мы взялись это обсуждать? Ты ведь никогда в это не поверишь.

Я складываю очередную охапку одежды в чемодан и снова направляюсь к комоду за трусиками и лифчиками. Я слишком тороплюсь и совсем не думаю о том, что Бен смотрит на мое нижнее белье; мне очень нужно собрать вещи и уехать из этого дома до наступления ночи. День уже клонится к вечеру, а я еще не начала паковать свои кухонные принадлежности. Стаскивая одежду с плечиков, я вдруг вспоминаю Шарлотту Нильсон и ее шарф, найденный в шкафу. Как и я, она, видимо, ужасно спешила. Интересно, ее тоже перед побегом одолевали приступы паники? Ощущала ли она, как на ее шее смыкаются щупальца той самой тени?

Тяну за подол платья, и плечики падают на пол с таким стуком, что я вздрагиваю, а сердце начинает биться сильнее.

– Эй! – Бен ласково поддерживает меня за локоть. – Эйва, тут совсем нечего бояться.

– Говорит человек, который совсем не верит в сверхъестественное.

– Говорит человек, который не позволит, чтобы с тобой что-то случилось.

Я поворачиваюсь к нему:

– Ты даже представить себе не можешь, Бен, с чем мне пришлось столкнуться.

– Мне известно мнение Мейв и ее друзей. Однако в этом видео – только тень. Она прозрачная, и распознать ее нереально. Возможно, это…

– Облака, наплывшие на луну. Да, ты уже такое говорил.

– Ну хорошо, давай предположим, что это призрак. Пусть будет так. Давай считать, что призраки реальны. Однако это не люди. Каким образом они могут причинить вред?

– Я не боюсь призраков.

– Тогда чего же ты боишься?

– Это нечто иное. Некое зло.

– Так говорит Мейв. Ты ей веришь?

– После прошлой ночи, после того, что он со мной сделал… – Я осекаюсь; от воспоминаний мои щеки горят.

Бен хмурится:

– Он?

Мне стыдно смотреть ему в глаза, и я опускаю голову. Бен ласково приподнимает мой подбородок, и теперь уйти от его взгляда невозможно.

– Эйва, расскажи мне, что происходит с тобой в этом доме.

– Не могу.

– Почему?

Сморгнув слезы, я шепчу:

– Потому что мне стыдно.

– Чего это, интересно, ты стыдишься?

Его настойчивый, изучающий взгляд нарушает личные границы. Отстранившись, я направляюсь к окну. На улице туман повис тяжелой завесой, заслоняя вид на море.

– Капитан Броуди существует, Бен. Я видела его, слышала его. Дотрагивалась до него.

– Дотрагивалась до призрака?

– Когда он является мне, он не менее реален, чем ты. Он даже оставляет синяки на моих руках…

Закрыв глаза, я воображаю, что передо мной стоит капитан Броуди. Мои воспоминания настолько живы, что я даже вижу его взъерошенные ветром волосы, его небритое лицо. Глубоко вдохнув, я чувствую запах океана. Он тут? Он вернулся? Мои глаза распахиваются, и я лихорадочно оглядываю комнату, но вижу только Бена.

«Где ты?»

Бен берет меня за плечи:

– Эйва…

– Он здесь. Я точно это знаю.

– Ты сказала, что он так же реален, как я. Что это значит?

– Я могу дотрагиваться до него, а он – до меня. О, я знаю, о чем ты думаешь. И что́ представляешь себе. И это так и есть, все именно так! Каким-то образом он знает, чего я хочу, что мне необходимо. Благодаря этому он и привязывает нас к Вахте Броуди. Не только меня, но и всех, кто жил тут раньше. Женщин, которые всю жизнь провели в этом доме и умерли здесь. Он дает то, что не способен дать ни один другой мужчина.

Бен приближается ко мне, и теперь мы стоим лицом к лицу.

– Я настоящий. Живой. Дай мне шанс, Эйва.

Он гладит меня по щекам, и я закрываю глаза, но все равно вижу только капитана Броуди, хочу только капитана Броуди. Он – мой хозяин и мой ужас. Я пытаюсь представить Бена в постели – что он за любовник? С ним будет все обычно и шоколадно, как со многими другими мужчинами, с которыми я спала раньше. Но в отличие от Броуди, Бен настоящий. Мужчина, а не тень. Не демон.

Шагнув ко мне вплотную, он прижимается губами к моим губам – это долгий теплый поцелуй. Но я не ощущаю никакого восторженного трепета. Бен целует меня снова. На этот раз он обхватывает мое лицо руками и не отпускает; он зажал мои губы своими так, что я чувствую, как он давит на них зубами. Я теряю равновесие и отшатываюсь; мои плечи теперь соприкасаются со стеной. Я не отстраняюсь, когда он прижимается ко мне. Мне бы хотелось почувствовать что-то, хоть что-то. Пусть он чиркнет спичкой и зажжет во мне огонь, докажет, что живой человек способен удовлетворить меня так же, как мертвый! Однако я не чувствую ни жара, ни дрожи желания.