– Ты пропустишь только одно – здоровый ночной сон. Я посижу еще и посмотрю.

Он помогает мне подняться; мое тело до того затекло от сидения на полу, что я с трудом шевелю ногами. Осовелыми глазами я различаю во мраке лишь силуэты сбившихся в кучку Мейв, Тодда и Эвана. У них-то, может, и хватит терпения ждать в темноте всю ночь, однако мне такая задача не по плечу.

Я ощупью спускаюсь по лестнице и направляюсь в свою спальню. У меня и раздеться-то нет сил. Я просто сбрасываю ботинки, падаю на кровать и погружаюсь в глубокий сон без сновидений.

Наутро я просыпаюсь от щелчка – это сложился штатив камеры. В окно сияет солнце, и сквозь сощуренные глаза я вижу, как Тодд, присев на корточки в углу, убирает камеру в алюминиевый ящик. В проеме двери, держа в руке чашку с кофе, стоит Бен.

– Сколько сейчас времени? – спрашиваю у них я.

– Десятый час, – отвечает Бен. – Мейв с командой собираются уезжать. – Он ставит дымящуюся чашку на прикроватную тумбочку. – Я решил принести тебе кофе, а уж потом ехать.

Я сажусь на кровати, зевая и наблюдая за тем, как Тодд упаковывает камеру.

– Я забыла, что в моей комнате тоже стояла камера.

Тодд усмехается:

– У нас, наверное, будет увлекательная запись: как вы спали шесть часов в своей кровати.

– Что происходило ночью в башенке?

– Нам все равно придется еще раз отсмотреть весь материал. Мейв даст вам полный отчет. – Тодд захлопывает свой ящик и поднимается, собираясь уходить. – Возможно, что-то все-таки зафиксировалось. Мы сообщим.

Пока Тодд спускается, мы с Беном не произносим ни слова. Наконец внизу хлопает дверь.

– Ты всю ночь просидел с ними? – спрашиваю я.

– Да. Всю ночь.

– И что там было?

Бен качает головой:

– Абсолютно ничего.

После отъезда Бена я заставляю себя встать с кровати и ополаскиваю лицо холодной водой. Больше всего на свете мне хочется снова забраться в постель и проспать весь день, однако снизу до меня доносятся вопли Ганнибала, и я спускаюсь в кухню. Кот сердито смотрит на меня сквозь решетку переноски. Разумеется, гора сухого корма, которую я насыпала ему ночью, уже съедена. Кормить его снова слишком рано, так что я тащу переноску к входной двери и выпускаю кота погулять. Он вылезает, этакая бочка сала в тигриную полоску, и вразвалочку направляется в сад.

– Почему бы тебе не сделать зарядку, а? – говорю я, закрывая дверь.

Теперь, когда все собрали вещички и уехали, дом кажется умиротворяюще-спокойным. Меня же охватывает ужасное смущение. И зачем только я попросила Мейв обследовать Вахту Броуди? Как и предсказывал Бен, эти ребята не нашли ни одного доказательства, что призрак существует. Доктор наверняка скажет, что такого доказательства и быть не может, а те, кто верит в сверхъестественное, типа Мейв, занимаются самообманом: вооружившись многочисленным оборудованием, они слышат беспорядочный шум – и воображают себе мелодии, видят частички пыли, проплывающие мимо объектива камеры, – и объявляют их некими сверхъестественными объектами. Бен заявит, что Вахта Броуди – просто старый дом со скрипучими полами и с дурной славой, а живет в нем женщина, которая слишком много пьет. Интересно, что он подумал обо мне сегодня утром?

Нет, лучше уж об этом не знать.

При ярком дневном свете мое помешательство на Джеремии Броуди кажется крайне неразумным. Он умер полтора века назад, и я должна позволить ему спать спокойно. Пора вернуться в реальный мир. К работе.

Я заварила свежий кофе, разогрела чугунную сковороду, поджарила до золотистой корочки кубики бекона и картофеля, бросила туда же нарезанные лук и зеленый перец и залила все это двумя взбитыми яйцами. Это простой и сытный завтрак на тот случай, когда необходимо набраться сил для длинного трудового дня.

Я налила себе третью чашку кофе и уселась перед своей яичницей. Наконец я полностью проснулась и чувствую себя почти человеком – и даже очень голодным человеком. Приступаю к завтраку, радуясь, что никто не видит, как жадно я поглощаю яйца и картошку. Оставшуюся часть дня я посвящу «Капитанскому столу». Отвлекаться не буду – ну ее, всю эту чепуху о призраках! Настоящий Джеремия Броуди – всего-навсего кости, разбросанные по океанскому дну. Меня соблазняла легенда – и отчаянное одиночество. Если в этом доме и обитают демоны, именно я привезла их сюда – это они, те самые, что истязают меня с прошлого Нового года. Стоит только выпить вина – чуть больше, чем нужно, – и они тут как тут.

Я ставлю грязную посуду в мойку и открываю ноутбук, чтобы продолжить работу над девятой главой «Капитанского стола» – «Жемчужины моря». Можно ли написать нечто новое о ракообразных? Я вынимаю свои записи, сделанные в прошлую субботу, во время экскурсии на борту «Ленивой девчонки». Вспоминаю запах дизеля, крики чаек, которые закружились над головой, когда судно поравнялось с первой сетью для омаров. Капитан Энди лебедкой поднял из воды свою западню, и она со стуком упала на палубу. В сети были омары – зеленые и блестящие. Надо сказать, гладкие панцири и ножки, как у насекомых, вызывают совсем неаппетитную ассоциацию с тараканами. Омары настоящие каннибалы, как пояснил капитан, и в замкнутом пространстве поедают друг друга. Именно это варварство и заставляет омароловов связывать им клешни. Живого щелкающего омара вряд ли можно назвать симпатичным, однако кипяток превращает это зеленое «насекомое» в нежное, сочное мясо. Я вспоминаю все способы приготовления, которые я опробовала. Со сливочным маслом. Под майонезом на поджаренной булочке. Стир-фрай по-китайски, с чесноком и соусом из черной фасоли. Тушение в сливках и шерри.

Я принимаюсь за оду омарам. Они не входили в рацион капитанов – те считали их блюдом для нищих, – омаров ели посудомойки и садовники. Я пишу о том, как бедняки готовили их: тушили с кукурузой и картофелем или просто варили в соленой воде, чтобы положить в обеденный судок. Несмотря на свой сытный завтрак, я снова проголодалась, но продолжаю писать. Когда я в конце концов смотрю на часы, то с удивлением обнаруживаю, что они показывают шесть вечера.

Коктейльный час.

Я сохраняю новые страницы и вознаграждаю себя за тяжелый труд, откупорив бутылочку хорошего каберне. Всего один или два бокала, обещаю я себе. Пробка издает мелодичный «чпок», и я, словно собака Павлова, уже исхожу слюной – так вожделею эту первую дозу алкоголя. Делаю глоток и вздыхаю от удовольствия. Да, вино очень хорошее, насыщенное и плотное. Что же приготовить, чтобы еда подходила к нему?

Мой ноутбук звякает, сообщая, что пришло новое письмо. Я вижу имя отправителя – и все; мысли об ужине и работе над «Капитанским столом» меня покидают. Аппетит пропадает, и в желудке воцаряется мучительное чувство пустоты.

Письмо от Люси.

Это четвертое письмо на этой неделе, мои же ответы – если, конечно, я отвечаю ей – весьма отрывочны: «У меня все в порядке, я просто занята». Или: «Напишу подробнее в следующий раз». В теме нового письма стоят всего три слова: «Помнишь этот день?»