Глава двадцатая. Черные времена

Семья де Ла Мэр недолго задержалась в Париже. После разговора с королем граф Роберт распорядился немедленно покинуть дом де Мо. В этот же день он снял несколько комнат в двухэтажном доме на улице Сен-Антуан. Кристабель очень хотела пожить в столице, тем более что его величество сам приглашал Ла Мэр остаться и после его возвращения посетить королевский дворец, но отец был непреклонен. Граф Роберт хорошо понимал, что слова короля были всего лишь вежливостью, сказанными в непростую для Ла Мэр минуту. У короля была масса дел, и то, что он улучил немного времени, чтобы поговорить с Ла Мэр о бароне де Мо, раскрыть им глаза на этого человека, уже было неслыханной благосклонностью, и просить чего-то большего было бы просто неприлично.

Через три дня пребывания в Париже семья Ла Мэр уехала в свое графство. Там их ждали неприятные вести. В отсутствие графа в замке случился пожар, бушевавший в течение суток. Огонь разрушил конюшни, амбары с зерном и несколько домов прислуги. Граф Роберт хотел сурово наказать виновных, но, несмотря на расследование, которое он учинил, виновные так и не нашлись. Восстановление разрушений, вызванных пожаром, происходило с трудом, ибо зимой нужные материалы достать было тяжело. Особенно беспокоило уничтожение половины зерновых запасов, что грозило голодом всему замку. Пришлось закупать зерно по двойной цене у соседей. Устав от бытовых забот, граф хотел уехать погостить к сестре своей жены – Маргарите в Тулузу, но тут же понял, что это дело опасное во всех отношениях. Во-первых, в Тулузском графстве было неспокойно. Во-вторых, посещение оплота еретиков, хоть и находившегося под властью Симона де Монфора, могло навлечь подозрения, тем более основательные, что в пособничестве альбигойцам Ла Мэр уже обвинялся. Поэтому граф Роберт пригласил тетушку Маргариту к себе в Шос.

Она прибыла очень скоро, не смотря на зиму и многочисленные опасности пути, но не одна, а в сопровождении какого-то дальнего родственника своего покойного мужа – шевалье Жоржа де Мована, недавно вернувшегося из Палестины. Взглянув на барона, Кристабель сразу же почувствовала к нему непреодолимое отвращение. Он был худ при чрезмерно высоком росте, плешив, несмотря на свои тридцать лет, и имел гнилые зубы. Однако в Святой земле он слыл храбрым воином и приобрел на Востоке немало богатств. Тетушка Маргарита настоятельно рекомендовала его кандидатуру в женихи Кристабель. Но шевалье не понравился не только Кристабель, а и ее отцу и матери, поэтому пришлось ему уехать несолоно хлебавши. Впрочем, тетушка Маргарита не обиделась и предложила съездить в Орлеан, чтобы не скучать всю зиму в Шосе. Так и порешили. В Орлеане они пробыли около двух ничем не примечательных недель. Наконец в город прибыл один из героев Альбигойской войны – бургундский барон Герберт де Варенс. Тетушка Маргарита немедленно посоветовала графу Роберту пригласить его к себе в дом, ибо, по слухам, он был замечательно хорош собой. И действительно – белокурый, мужественный и веселый барон де Варенс очень понравился всему семейству Ла Мэр, особенно Кристабель, а девушка произвела впечатление на барона. Но в одной из приватных бесед с графом Робертом де Варенс рассказал ему о своих подвигах под началом Симона де Монфора. В этот же день Роберт де Ла Мэр пожелал барону всего наилучшего и сказал, что он с семьей возвращается к себе в поместье и дальнейшее их общение, к сожалению, более невозможно, ибо у Кристабель уже есть жених. Варенс недолго переживал по этому поводу, ибо поклонниц у него было очень много, и вскоре он вообще забыл про Кристабель.

А Кристабель горевала и не могла понять причины, заставившей ее вернуться в Шос. Отец после долгих уговоров сказал дочери, что барон де Варенс уже обручен, а с Кристабель хотел завести лишь непродолжительную предсвадебную интрижку. Об этом граф якобы узнал из очень верных источников. Девушку этот ответ очень опечалил, и она несколько дней плакала. Но монотонность быта и ужасная скука постепенно притупили душевную боль. Зима подходила к концу. Тетушка Маргарита уехала обратно в Тулузу.

Кристабель чувствовала какую-то необъяснимую пустоту и безразличие ко всему окружающему. Теребя рукой лохматую шерсть Жермена, она, уставившись через узкое окно на клочок серого неба, вспоминала прошлое. В далеком детстве, когда ей было лет восемь или девять, они с братом любили лежать на стоге сена и ночью считать звезды. Оливье рассказывал ей, что когда вырастет и станет рыцарем, то отправится в далекую-далекую страну, где живут люди с тремя головами, где птицы свирепы, как звери, а звери летают как птицы, и там он обязательно отыщет запертую в темнице принцессу, прекраснейшую на земле. Он освободит ее и, преклонив колено, пообещает сорвать для нее все звезды, непременно выполнит обещание и подарит их своей возлюбленной принцессе в серебряном лукошке. Тогда Кристабель спрашивала его: «Если ты сорвешь для принцессы все звезды, то чем же мы будем с тобой любоваться по ночам?» Оливье тогда рассмеялся и, назвав сестру глупышкой, щелкнул ее по носу, а она дернула его за волосы. Да, счастливое было время.

Потом вдруг вспоминался монастырь и то, как Кристабель, ложась спать, долго ворочалась и ей виделся красивый храбрый рыцарь, бледный и немного печальный, добивавшийся ее руки. Тогда она с замиранием сердца сильнее зажмуривала глаза, чтобы греза не исчезла.

Но все оказалось иначе, чем во снах и мечтах. Оливье так и не исполнил детскую мечту – погиб на заре жизни. А она? Она тоже была несчастлива. Де Мо, Варенс, Мован казались ей странными тенями, слегка коснувшимися ее жизни и тут же умчавшимися прочь.

Весной в графство Ла Мэр пришла оспа. Люди покрывались черными пятнами и умирали десятками от сильнейшей лихорадки. Деревни стали пустеть. Крестьяне обертывали лица тряпками и переставали не только общаться друг с другом, но и вообще показываться из своих домов. А смерть не считалась и с этим. Обычным явлением стало видеть почти каждый день, как растут кладбища. Граф Роберт поехал к соседям-сеньорам искать врачей, ибо нескольких лекарей катастрофически не хватало. Но соседи, у которых тоже свирепствовала оспа, в помощи наотрез отказали. Пришлось бороться с заразой своими силами.

Смерть вскоре пришла и в Шос. Вначале умерли два стражника и конюх, потом несколько слуг. Луиза и Кристабель де Ла Мэр заперлись в донжоне, и к ним никого не впускали. А граф, не принявший мер безопасности, слег в постель. Несмотря на строжайший запрет лекарей, мать и дочь не отходили от постели больного ни днем ни